Большая зачистка

– Не сомневаюсь, – серьезно сказал худощавый. – Значит, вас надо понимать так, что никто из вашей семьи не в курсе места пребывания Вадима. Ясненько. Ну что ж, придется сделать парочку жестких встречных шагов.

– В каком смысле?

– Подержать вас здесь. Не у камина, нет. Там, внизу, имеются специальные помещения, они гораздо менее комфортны, но зато полностью изолированы от внешнего мира. И тогда мы поглядим, что важнее для вашего любовника – барыши или жизнь такой замечательной женщины, как вы.

– Значит, все-таки бандиты, – с издевкой заметила Лена.

– В принципе нам наплевать, что вы будете о нас думать. Но я бы все же посоветовал вам не делать ни лишних заявлений, ни ненужных телодвижений. И то, и другое может быть расценено нашей охраной как вызов, а некоторые, как вы изволили заметить, грубияны часто очень невоздержанны в отношениях с женщинами, особенно приятными, понимаете? Поэтому сами постарайтесь сдерживать себя и не говорить лишнего.

– Вы что же, собираетесь всем скопом насиловать меня до тех пор, пока здесь не окажется мой брат? – с вызовом бросила она.

– Если не окажется другого выхода, – спокойно ответил худощавый, – мы воспользуемся вашим предложением.

– Вы – скотина! – воскликнула Елена. Она схватила тяжелую хрустальную пепельницу со столика и метнула ее в голову собеседника.

Тот легко уклонился, а пепельница брызнула осколками где-то возле камина.

– Ай-я-яй, какая непослушная девочка, – с сожалением сказал худощавый и, приподнявшись в кресле, почти неуловимым движением ладони ударил ее по шее, возле уха.

Елена потеряла сознание.

Нажав на кнопку, вмонтированную в подлокотник кресла, худощавый сказал двоим вошедшим мужчинам:

– Отнесите ее вниз, пусть потихоньку приходит в себя. И – на цепочку.

Вошедшие легко подняли Лену, снесли по лестнице в подвал и положили в одной из небольших комнаток на кровать. А руку ее с помощью наручника на короткой цепи прихватили к спинке кровати.

Западинский был разъярен: Ленка стала слишком много себе позволять. Информационная программа давно закончилась, он сидел в кабинете, как идиот, и ждал ее.

Прием в «Рэдиссон», вообще говоря, не был для него обязательным. Но туда, по сведениям, имевшимся у Виталия, обещал подъехать посол Ирака, и вот с ним нужно было перемолвиться по поводу одного из американских проектов, к которому Ирак имел повышенный интерес и готов был хорошо заплатить за любые сведения о нем. Суть там заключалась в секретных разработках Пентагона, касавшихся дальнейшей политики США в ближневосточном регионе.

Как в руки Виталия попали эти суперсекретнейшие материалы, другой вопрос. Важно, что он их имел, а предварительные консультации с иракскими военными показали их большую заинтересованность.

И еще одна немаловажная деталь: посол имел слабость к красивым женщинам, вот Ленка и должна была сыграть в контакте Виталия с послом определенную роль. Отвлечь внимание окружающих от серьезных переговоров.

Но Ленка – черт бы ее побрал! – исчезла.

Западинский наорал на секретаршу, будто она была виновата в том, что эта стерва Скляр подвела шефа. Секретарша, молодая и весьма привлекательная женщина, какой-то год с небольшим назад лично удовлетворявшая сексуальные потребности Виталия Борисовича, искренне и открыто ненавидела соперницу. И о том было известно достаточно широкому кругу сослуживцев. Поэтому несправедливые обвинения шефа воспринимала с удвоенной яростью.

Она сама спустилась в редакцию, опросила всех, кто присутствовал при окончании информационной программы, но так ничего и не узнала. Кто-то видел, что Елена Скляр сразу после «погоды» выскочила из студии, потом ее видели вместе с Никулиным в коридоре, а потом она исчезла. Кто-то ею интересовался по телефону, но ее не нашли. Никулина тоже, кстати, на студии нет. Может, вместе куда рванули? У них, по слухам, вроде когда-то что-то было…

Эти сведения окончательно добили Западинского, и он заорал на секретаршу, чтоб с завтрашнего утра этой Скляр и не пахло тут, что она уволена без всяких объяснений, что он никому не позволит пренебрегать его распоряжениями. Секретарша стояла с видом огорченной невинности и была так застенчиво мила, что Западинский, сорвав на ней гнев, поутих и вдруг увидел, что эта Ирка ничуть, между прочим, не хуже той поганки, а в постели, если ему не изменяет память, может еще и потягаться со строптивой Скляршей.

– Давай быстренько дуй к костюмерам, я им позвоню, оденься для приема и поедешь со мной. Поняла?

– Поняла, – зарделась та и потупилась. А сердце бухало от счастья, что прошлое может так неожиданно легко вернуться…

«В конце концов, какая разница, – подумал Виталий, – брюнетка или блондинка? А эти восточные ребята как раз чаще всего и клюют на таких вот, как Ирка, сытеньких блондиночек…»