Большая зачистка

Гегам вспотел. Неужели этот бандит все уже знает?! Но откуда? Они с Артуром договорились, что ни одна живая душа не пронюхает об опасном договоре с Плешаковым, на который им пришлось пойти из боязни, что бандиты узнают о той записи. Выходит, что-то где-то просочилось? Но где? Откуда?…

– Просто угрожал… Шею свернуть обещал.

– Это тебе-то? – презрительно хмыкнул Абу. – Так у тебя ж ее и так нет! Разве что у Артурчика… Так куда, говоришь, брат отъехал? Сейчас мы его разыщем.

– В Сергиев поехал.

– Домой, что ли?

– Может, домой, – неохотно согласился Гегам. – Не знаю. Попросил меня побыть тут, на всякий случай. С кем-то из поставщиков встретиться хотел.

– Ну ладно, подождем, а там видно будет. Теперь скажи, кто и как помогал этому Плешакову записывать все наши застольные беседы?

Вот оно – самое страшное! Лоб Гегама стал не просто влажным, а потек. И это тоже не ускользнуло от пронзительного взгляда бандита. Если они начнут пытать, Гегам был просто уверен: он долго выдержать не сможет. А если не сможет, значит, смерть. Другого от бандитов ожидать невозможно. Если бы Артур был рядом, может быть, им удалось бы вдвоем убедить Абушахмина, что они тут абсолютно ни при чем, что они в первый раз об этом слышат, Артур умеет убеждать, хоть и младший брат…

– Я не… – умирая от ужаса, простонал Гегам.

– Не хочешь говорить правду? Тогда ответь, сколько Плешаков тебе заплатил за эти записи?

Гегам рухнул на колени, молитвенно сложив пухлые руки у лица:

– Поверьте, Борис Михайлович…

– Как знаешь, сам виноват. – Абу принял жесткое решение. – Миша! – кивнул он одному из своих охранников. – Позови сюда моего Жору. Хочу, чтоб он по-своему поговорил с этой жирной свиньей.

Охранники быстро переглянулись и хмыкнули: им были известны гомосексуальные наклонности громилы-водителя. И картинка здесь предстояла забавная.

Через несколько минут, в течение которых толстый армянин, валяясь в ногах Абушахмина, слезно выкрикивал что-то на родном языке, вернулись Миша с Жорой. Шофер посмотрел на Гегама, перевел взгляд на хозяина и усмехнулся. Хмыкнул и Абу.

– Жора, он – не лучший вариант, но пока для тебя другого нет. Вот найдем его братца, подрючишь и его. А пока надо этого в умат уделать, понял? Темнит он! Давай займись им. А вы, братва, если базлать станет, перо ему в бок!

Абу поднялся и еще раз посмотрел на распростертое у ног жирное тело хозяина «Русского дома». Он махнул рукой, и, повинуясь его жесту, Жора по-борцовски схватил Гегама и резко швырнул того ничком на диван. А сам сбросил на пол куртку и взялся за свои брюки.

Выходя, Абу услышал почти звериный рык и пронзительный вопль и визг несчастной жертвы.

Он подошел к бару, велел подать себе бокал лучшего коньяку и лимон в сахарной пудре. Пока бармен быстро готовил заказ, Абу обернулся и, привалившись к стойке, стал внимательно оглядывать наполовину заполненный зал. Попались на глаза несколько смазливых девочек, ну это наверняка местные. В дальнем углу гуляли бритые – тоже, поди, из местных, оттягивались шампанским. Особо солидной публики как-то не наблюдалось.

Он стал вспоминать обстоятельства и обстановку того, прошедшего ужина, который, как оказалось, был кем-то записан слово в слово. Кем? Кто мог такое сделать?

Между столиками сновали официанты в расшитых русских рубахах и жилетах поверх них. Тогда их всех тщательно осматривали, проверяли карманы. Все было чисто. Но запись-то шла! Абушахмин смачно выругался, чем несколько испугал бармена, принявшего было восклицание на свой счет. Но Абу забрал у того свой бокал, сплюнул на пол и выпил двумя огромными глотками.

Вот же блядство! Ну разве это его дело – заниматься всякими ментовскими заморочками? А генерал на что, мать его?! Нажрался там себе, в штаны наклал и моргалами хлопает, а ты тут…

Абу снова зло сплюнул и сунул в рот пару долек обсыпанного сахаром лимона.

Допрашивать всех официантов? А их тут две смены – это ж всех собирать, каждому сопли на кулак наматывать, никто по доброй воле не сознается! А что, есть другой путь?

В глубине зала, возле ширмы, за которой расположена дверь в директорские помещения, показался Миша. Поймал взгляд хозяина и кивнул. Абу понял: экзекуция принесла свои плоды.

Конечно, вид голого жирного мужика, раскоряченного на диване мордой вниз и глухо взвывающего, приятным зрелищем назвать было нельзя. Однако сам виноват, что заслужил, то и поимел.

Жора, развалившись, сидел на стуле и потягивал из высокого стакана апельсиновый сок. Охранники с довольными рожами примостились на подоконниках. Хором, что ль, протянули? Нет, не похоже. Но Гегамчику сильно не повезло, у Жорки та еще волына! Потому так быстро и сдался армянин. А что сдался, было понятно по довольному кивку ухмылявшегося водителя.

– Порядок, Борис Михалыч, – заметил Миша, – под вашим Жоркой кто хошь расколется. Обещал все рассказать, что знает. Очко-то – жим-жим!