Большая Засада

Киларио, килариа!
Когда я помру,
Пусть миру приходит конец.

Рейзаду плясал посреди народа, и люди танцевали, смешавшись с артистами и оркестром. На барабане отбивал ритм Жаузе из Мароима, на кавакинью играли трое из Эштансии — Габриэл, Тарсизиу и Жарделину. А чьи пальцы бегали по кнопкам гармони? Эту загадку разгадать легко, вот подсказка — этот человек был в Большой Засаде в часы веселья и горестей. Это был он — другого и быть не могло — посреди пастушек: довольный жизнью Педру Цыган, красивый парень, подпевал «Прощальной песне»:

Киларио, килариа!
Утренняя звезда
Сияет только в морях.

Удаляясь, фонари рейзаду поравнялись со всадником, который взломал темноту ночи: он долго скакал сумасшедшим галопом и сейчас выкрикивал имя капитана. Подъехав к нему, он одним махом выпрыгнул из седла и заговорил. Это был негр Эшпиридау:

— Натариу, полковник скончался! Умер у меня на глазах, даже «караул» закричать не успел. Вытаращил глаза, лицо перекосилось, рот искривился, и он рухнул ничком на пол! — Он выпалил все на одном дыхании, будто стараясь освободиться от видения, которое нес в глазах и в сердце.

Полковник Боавентура Андраде упал замертво на глазах у Эшпиридау, который охранял дверь комнаты хозяина и господина, защищая его от бандитов, подкупленных врагами, чтобы принести ему зло. Эшпиридау не смог встретить с карабином в руках кровоизлияние в мозг, сидевшее в засаде в ожидании своего часа. Вдали пастушки пели прощальную песню:

Киларио, килариа!
Когда я помру,
Миру может прийти конец.
Киларио, килариа!

Зилда разрыдалась. Капитан Натариу да Фонсека стоял с бесстрастным лицом — маской из камня или дерева: с вашего позволения, полковник, несчастье случилось! Киларио, килариа, миру пришел конец!

ОПЛОТ ГРЕХА, ПРИСТАНИЩЕ БАНДИТОВ

В Большую Засаду приходит инквизиция, а вместе с ней — обвинения, проклятия и шумный праздник

1

Везя в двух оловянных сундуках церковную утварь, длинные, до пят, одеяния, ладан, святую воду, церковное вино и Слово Божие, святая миссия прибыла в Большую Засаду, когда над селением нависла плотная, тяжелая морось — мелкий, мерзкий дождь. Дороги превратились в грязь и стали опасными, светлый день стал короче, темная ночь — длиннее. Два нищенствующих монаха, проповедуя в поте лица, спустились с верховьев Змеиной реки. На широтах равнины вдоль растущих плантаций какао возникали селения, росли деревеньки — все более или менее паршивые, и все они без исключения жили в беззаконии и грехе.

Брат Зигмунт фон Готтесхаммер и брат Теун да Санта Эукариштиа объездили за два месяца тяжкого и утомительного апостольского служения обширную провинцию язычества и ереси. Они приблизились к Большой Засаде верхом на медлительных и осторожных мулах, их сердца были полны сострадания и гнева. Состраданием было полно сердце молодого брата Теуна, голландца по рождению, новичка, принявшего постриг в Риме и отправленного орденом миссионером в Бразилию. А ярость была в сердце брата Зигмунта, худого и изможденного аскета. Он всегда был готов поднять перст указующий для порицания или исторгнуть изо рта слова анафемы и проклятий. Готтесхаммер, или, иными словами, Молот Господень.

Круглое лицо брата Теуна, молодого священника, для которого эта миссия была первой, отражало усталость от бесконечных разъездов по разоренным комаркам с жалким бытом и полным отсутствием духовного окормления. Здесь не было ничего, несмотря на то что земли эти считались богатыми, — тут выращивали какао, дороже которого только золото. Брат Зигмунт, на двадцать лет старше своего товарища по миссии и на десять лет дольше пребывающий на безбожной земле грапиуна, если и устал, то не показывал этого и шел вперед, выполняя свою задачу — разоблачить и низвергнуть Вельзевула.

На берегах Змеиной реки беззаконие и презрение к морали были абсолютными и тотальными. Задачу восстановить порядок и мораль, посеять страх Божий брат Зигмунт получил не только от высшей конгрегации, которая послала его, чтобы проповедовать и обращать грешников на этом краю света. Он получил ее прямо от самого непререкаемого Господа нашего Иисуса Христа. В одиночестве кельи, бессонными ночами, полными молитв, облачась во власяницу, он бичевал себя плетью, умерщвляя плоть, освобождая тело от мирских искушений, чтобы победить идолопоклонство и сладострастие. Единственным украшением на голой стене была гравюра сердца Христова — святое сердце истекало кровью из-за грехов, совершенных против Славы Господней, и возрождалось. Кровь хлестала, орошая бедра и живот, ягодицы и туловище измученного монаха. Иисус приказывал ему воевать с грехом огнем и мечом, пока не удастся полностью его искоренить.