Большая земля

С тяжелым чувством отправилась Эллен домой по залитым светом улицам. Надо ждать. Ее энергичная, деятельная натура не мирилась с этим.

Мистер Хойс ужинал один у себя в кабинете. Он был в хорошем расположении и ласково взглянул на дочь, когда она вошла.

.- Ему бросился в глаза ее усталый, раздраженный вид.

- Ну, как твой экзамен?

Эллен молча опустилась на полукруглую софу. Ее губы начинали дрожать. Она боялась заплакать.

- Тебя, вероятно, нельзя поздравить с удачей?

В голосе отца слышалось участие. Да - ее, конечно, нельзя поздравить с удачей... Если б он знал!

- Нет, папа, я сегодня не держала экзамена.

Эллен старалась взять себя в руки, но нервы так напряжены, что она несколько минут сидела молча и почти до крови кусала губы. Сказать или нет? Зачем? Он все равно не поймет.

Она встала и подошла к отцу. Вот он сидит - старый и ласковый. У него акции стальных заводов Шеффильда... Так это он - один из тех врагов, о ком сегодня говорил Дэвис?

- Скажи, папа,- неожиданно спросила она,- мы богаты?

Мистер Хойс не удивился странному вопросу дочери. Он к этому привык. Отрубив кончик сигары затейливой гильотинкой, он раскурил ее, не торопясь, в то время как Эллен стояла перед ним, заложив руки за спину. "Как она похожа на свою мать! - опять подумал он. - Та же манера стоять, та же поза..."

- Как тебе сказать... У людей это не называется богатством. Если мы живем без страха умереть с голоду и не должны себе во многом отказывать, если у тебя есть достаточно на твое приданое...

Эллен нетерпеливо подернула плечами.

- Сколько мы имеем денег?

- Мой профессорский оклад тебе известен. Кроме того, я имею доход от издания моих научных трудов. Скоро выходит вторым изданием "Институт цеховой промышленности среднегерманских городов в пятнадцатом веке". Эта книга даст мне около десяти тысяч. Ну, и еще кое-что есть в банке... Твоя часть тоже там. Ты уже совершеннолетняя и, конечно, можешь распоряжаться этими средствами по своему усмотрению. В завещании твоей матери сказано вполне определенно...

- А что нам дают акции?

- Они приносили хороший, верный доход и были достаточно устойчивы. За прошлый год несколько упали, а теперь... Теперь я не знаю, что будет дальше. Если забастовки не прекратятся, акции могут совсем обесцениться. Производство уже сократилось наполовину. Металлисты собираются примкнуть к забастовавшим углекопам. Текстильщики, химики... Сейчас уже угольщики с континента разгружаются солдатами под охраной морской пехоты. Ожидают выступления железнодорожников...

Эллен спокойно и пристально посмотрела отцу в глаза. Его взгляд стал злым, в голосе слышалось раздражение.

Профессор резко стряхнул с сигары пепел, несмотря на то, что обычно старался его сберечь.

- Сегодня "Тайме" пишет, что в европейских портах рабочие тоже отказываются погружать для нас уголь. Гам тоже приходится прибегать к вооруженной, организованной силе. Нигде нет порядка... Я думаю, теперь самое время начать кое с кем разговаривать при помощи бомбовозов, а наши палаты умеют только размахивать руками. Запрос такого-то депутата, ответ такого-то министра... Надоело! Пусть лучше спросят мнение заводов Виккерса...

- Спокойной ночи, папа,- сказала Эллен и, не поцеловав отца, повернулась к двери.

Мистер Хойс хотел окликнуть и вернуть ее. Он еще не все сказал, что мучило его последнее время. Ему нужен был молчаливый и соглашающийся со всем слушатель. В нем слишком много накипело!

Но он знал, что Эллен не вернется. Да, у нее такой же характер, как был у его покойной жены. Совсем такой же...

Хойс принялся бродить из угла в угол.

Дня через два Эллен вызвали к телефону.

- Алло! Да, это я, Эллен Хойс...

Она узнала голос старого Джона.

- Извините, мисс, что я осмелился вас беспокоить, но вы просили позвонить, когда мистер Дэвис вернется...

- Он дома?

- Нет. Но я получил от него письмо из Парижа. Он сообщает, что пробудет там неопределенное время, дает указания относительно животных. Кажется, он собирается их перевезти к себе...

- А адрес?

- К сожалению, адреса он не сообщает. Всю корреспонденцию приказывает оставлять пока здесь, на квартире.

- Больше он не пишет ничего?

- Нет, мисс, ничего.

- Спасибо,- беспомощно произнесла Эллен и дрожащей рукой повесила трубку. "Что это значит? О ней ни слова... И как он попал в Париж? раздумывала Эллен.- Сейчас шесть часов. В это время бывает почта, вечерняя воздушная почта. Джон, вероятно, только что получил это письмо".

Она позвонила.

- Почту еще не приносили?

- Нет, но сейчас должна быть.

Нетерпение возрастало. Эллен почему-то была уверена, что ей должно быть письмо от Дэвиса.

Когда, спустя полчаса, за дверьми раздались шаги горничной, Эллен выбежала навстречу ей. Быстро схватив с темного китайского подноса синий конверт, она распечатала его и подошла к окну.

"Если вы интересуетесь судьбой известного вам лица, приходите завтра ровно в четыре часа дня в Гайд-Парк. Я буду там, где большая аллея Кенсингтонского сада упирается в Серпантин. Я вас знаю и подойду к вам".