Большая Земля

Вихрь военных и политических событий не прекратился с ликвидацией внезапного нападения. Европа кипела, как в огне.

Словно пузыри, сменялись министерства, фашизм истерически, жестокими мерами пытался остановить нарастающую волну революции. В Англии власть взяли в свои руки коммунисты и, к ужасу «цивилизованного мира», сейчас же отозвали отовсюду свои войска. Франция бесновалась. Она пыталась снова оккупировать Германию, но везде встречала отпор.

В Польше на полтора месяца появился король. Он издал три или четыре торжественных манифеста и вскоре куда-то исчез. Прибалтика кланялась на запад и на восток. Македонская «чета», обвешанная патронами, спускалась с гор. В Болгарии за месяц вырубили почти все рощи на виселицы, но… спустя короткое время на них повисли те, кто их строил. С какими-то таинственными намерениями приходили из Америки транспорты с войсками и снаряжением. Они пока не вступали в драку, присматривались. Лига Наций созывала толпы юристов для истолкования неясных параграфов своего злополучного устава.

Всеобщая социальная революция носилась в воздухе, насыщала землю. Лилась кровь… Между прочим, и мистер Деферринг, так страстно желавший иметь побольше нефти, добился своего в полной мере. Его утопили в большой цистерне с русской нефтью… Оставшиеся в живых бывшие минима-люди, как могли, приняли участие в этой колоссальной борьбе. Целый год они переезжали с места на место, работали, часто месяцами не встречались. Несколько раз Эллен ездила в Москву.

Осенью следующего года она встретила в Архангельске Ивана Петровича. Эллен возвращалась в Англию. Ей удалось списаться с отцом. Но главное, Чарли… Он стоял во главе Лондонского района. Он звал ее приехать, там много работы!

Большой пароход отходил в Мурманск поздно вечером. Иван Петрович провожал Эллен. Оба они были уже нормального роста, прошедшее казалось им смутным сном.

Второй свисток. Толпа на пристани пришла в движение.

Эллен схватила доктора за руку.

— Слушайте, — сказала она быстро, словно боясь, что не успеет высказаться. — Я еду домой, к Чарли… Но вы не думайте, что я… Я помню Дэвиса! — Она отвернулась в сторону, крепко сжимая зубами палец перчатки.

Иван Петрович молчал. Эллен резко обернулась к нему.

— Прощайте!

Она крепко, по-мужски сжала его руку, подхватила чемодан и быстро поднялась на пароход. Иван Петрович смотрел вперед и не замечал ни грома лебедок, ни шума толпы. Эллен стояла в густом строю отъезжающих, опершись о борт. На ней были английское пальто и скромная фетровая панама… Эллен похудела. Ясные серые глаза смотрели слегка удивленно, как всегда. Но в них появилось теперь новое, твердое выражение — отблеск пережитых недавно событий.

Третий свисток. Убрали трап. Из-под кормы забила пена и метнулась вздыбленная винтом вода. Высокий борт парохода медленно отделялся от пристани…

Через неделю Иван Петрович был в своем городке.

В тот же день вечером он пошел на кладбище. Оно расположено в стороне от города, на возвышенности, в густом сосновом лесу. В шумном бору пахло смолой. Кладбищенский сторож, сутулый старик, знакомый доктора, недалеко от входа рыл могилу.

— Здравствуй, Курсинька!

— А! Доктор! Давно приехал?

— Сегодня. Кому роешь?

— Мужик один, Ваня Нехочу помер. Ему и рою. Он еще…

Иван Петрович, не слушая, прошел дальше. Могилы, сколько могил! Тропинка направо. Вот она, маленькая могила. Кто-то на ней поставил березовую доску. Наверное, Курсинька вырубил ее по своему почину вместо креста! На доске выжжена надпись: «Иван Дэвис и Дэзи». Кошечку нашли отравленной газами в корзинке под столом, в английском штабе. По желанию Эллен, ее похоронили вместе с Дэвисом.

Доктор сел у могилы. Здесь было тихо и глухо.

— Вот, прошел год… Кругом борьба. «Дэвис и Дэзи»! Они унесли с собой в могилу тайну минима-гормона. Ну что ж… Даже здесь: леса, болота, море, горы…. А дальше! Разве Земля маленькая? Человек должен только суметь ужиться на ней… Петька когда-то сказал: «Много места!» Да, много места… Большая Земля… А Дэвис?..

Смеркалось. Спустя час Иван Петрович поднялся и пошел к выходу. Он был взволнован и медленно шел, сжимая в руках шляпу. Он нашел самого себя, свое место в природе. Он понял и Петьку, и Колю Чабара, и Дэвиса. Понял ту тяжелую борьбу, которой кипел мир.

У поворота на главную аллею его внимание привлекла громадная доска, вырубленная прямо топором из сосны, почти новая.

Доктор остановился и поднял глаза на кривую надпись.

«Здесь погребено тело тамицкого крестьянина Алексея Ивановича Иванова».

— Наверное, нашли и перетащили городские «ребята»?

Иван Петрович долго стоял у этой могилы. Легкий, ласковый ветер принес из далеких лесов запах смолы, мха, лиственниц…

— Большая Земля! — почему-то громко сказал доктор. — Большая Земля! — повторил он еще раз, надевая шляпу. Затем выпрямился и, бодро подняв голову, быстро и уверенно пошел к выходу.

Об авторе

Всеволод Валюсинский (Недзвецкий) родился в Онеге в 1899 г. в семье акцизного контролера Вячеслава Иеронимовича Недзвецкого. Мать — Антонина Петровна, урожд. Тимофеева, из дворян.