Больше, чем что-либо на свете

– У Дамрад внутри – пустота. Бездонная дыра, которую ничем нельзя заполнить. Она пожирает всё новые и новые души, подчиняет себе новые земли, играет властью, как своей любимой игрушкой. Она живёт ради власти. Это её единственная страсть... Дамрад была нелюбимой дочерью у своей родительницы. Матушка её ни во что не ставила, считала ни на что не пригодной – такой же, каким Дамрад теперь считает моего сына. Всю свою юность будущая повелительница Длани пыталась доказать матери, что она более достойна её благосклонности, чем прочие дети. Увы, тщетно. А тем временем приближённые Владычицы Брендгильд затеяли государственный переворот. Они хотели уничтожить её и её главных наследниц, чтобы посадить на престол Дамрад. Дамрад же, окончательно отчаявшись завоевать любовь своей матушки, возненавидела её и возжелала занять её место. В ходе смуты Брендгильд и её старших дочерей заточили в темницу и заставили отречься от престола в пользу Дамрад. Бунтовщики полагали, что Дамрад станет их послушной марионеткой и будет выполнять их волю, но жестоко ошиблись. Взойдя на престол, молодая Владычица первым делом уничтожила тех, кто её на этот престол и посадил. Одного за другим она казнила заговорщиков, а взамен их окружила себя верными слугами, которых сама подобрала. Мать и сестёр она тоже велела казнить, но по-тихому, не делая из этого шума. Никто до сих пор не знает, где их могилы – если таковые вообще существуют. Ну а дальше... Дальше Дамрад только увеличивала своё могущество, захватывая земли и покоряя народы. Забавно, но закономерно: сама придя к власти путём переворота, больше всего она боится заговоров против себя, потому-то и держит огромную сыскную службу, призванную вынюхивать малейшие признаки бунта.

Снежинки падали на его плечи, цеплялись за пушистую каёмку из перьев на полях его шляпы, а малышка безмятежно спала, прильнув щёчкой к его сильной груди. Помолчав, он заключил:

– Душа Дамрад не может излучать тепло, свет и любовь, она пуста. Она способна только поглощать – ненасытно и бесконечно. Это бездна, пожирающая новых и новых подданных. Когда я был учителем её дочерей, я пытался не только преподавать им историю. Я старался их как-то изменить, привнести что-то светлое в их сердца, но увы – они уже успели стать такими же, как их мать. Моему сыну повезло, что Владычица не обращала на него внимания: она стремится превратить всех и вся в собственное подобие или заставить жить по её правилам.

– Да уж, – с задумчивой усмешкой проронила Темань. – Как ты до сих пор не стал врагом государства, как и я – остаётся только удивляться. Наша Владычица не любит думающих. Она предпочитает туповатых и исполнительных.

– Приходится быть осторожным, – двинул бровью Кагерд. – Нося маску туповатой исполнительности.

– Соблюдай особую осторожность в стенах дома, – многозначительно молвила Темань, считая своим долгом предостеречь его, как когда-то её саму предупредила Леглит. – У них есть уши.

– Благодарю, госпожа, я знаю, – кивнул тот, и это знание горьковато отразилось в топазовой глубине его глаз.

А между тем вместе с первыми шагами Онирис открыла в себе звериную ипостась. Вернувшись однажды вечером домой, Темань чуть не была сбита с ног пушистым вихрем с мокрым языком. Упав в кресло, она могла лишь со смехом заслоняться от этого всюду достающего, слюнявого недоразумения, стремившегося облизать её с головы до ног. Восторженно сияя щенячьими несмышлёными глазами, тявкая и подпрыгивая на крепеньких мохнатых лапах, волчонок пытался заскочить к Темани на колени.

– Мы научились перекидываться, – добродушно сообщил Кагерд, подхватив юную непоседу под пушистое пузо и отстранив от обалдевшей, задыхавшейся от смеха Темани. – Онирис, детка, ну разве можно запрыгивать на матушку с лапами? Будь почтительнее.

Но Темань сама раскрыла объятия навстречу своему родному зверёнышу, чесала и гладила его густой мех и целовала в смешную, совсем щенячью мордашку.

– Умница, радость моя, – изливала она своё переполненное нежностью сердце на дочку. – Какая ты у нас красавица! Ах вы, ушки-лапоньки-хвостик! – И она покрывала жаркими поцелуями любовно перечисленные части тела, а Онирис-волчонок норовила лизнуть её в ответ в самые губы.

Девочке так понравилось звериное обличье, что она целыми днями скакала в нём по комнатам, добавляя заботливому Кагерду хлопот. Чтобы избежать дома беспорядка и разрушений, он стал брать Онирис за город, чтобы там, на природе, она вволю набегалась и напрыгалась.

Донесения из Яви шли сперва регулярно, и каждую неделю на первой полосе «Обозревателя» печатались новости о ходе войны. Войско Дамрад одерживало победу за победой; Воронецкое княжество сдалось почти без боя, сопротивление оказывали лишь отдельные города. Затем в дело вступило секретное оружие Владычицы – Павшая Рать, поднятая силой волшбы со дна Мёртвых топей. Белые горы, зажатые в тиски с востока и запада, должны были вот-вот пасть... Но внезапно донесения прекратились. Вскоре стало известно, что проход между мирами закрыт.