Больше, чем физрук

– Вселенная же бесконечна.

– Кто тебе такую глупость сказал?

– Хорошо, вселенная так огромна, что мы считаем ее бесконечной, – сказал я. – И будем считать таковой, пока не найдем ее пределы, что вряд ли случится очень скоро.

– У Системы тоже нет границ, – сказал Соломон. – Она постоянно расширяется, постоянно поглощает новые миры. Рано или поздно, она сравнится своими размерами со вселенной.

– Ну и? – спросил я. – Как ты полагаешь, что же тогда будет? Ради чего весь этот сыр-бор?

– У меня есть теория…

– Самое время и место, чтобы ее огласить, – сказал я.

Но огласить эту теорию Соломону, разумеется, не дали. Не бывает же такого, чтобы Чапай взял и вот так просто получил ответы хотя бы на часть своих вопросов. Вечно какая-то фигня вмешивается.

Вот и на этот раз…

– Не знаю, что вы пьете, но следующий круг за мной, – донесся от дверей неприятно знакомый голос.

Я повернул голову и увидел, как Пятый Меч Дома Красных Ветвей, обманчиво безобидный на вид без своего носимого арсенала и одетый чуть ли не в спортивный костюм, перешагивает через порог питейного заведения.

– Привет, Гвейн, – сказал Соломон. – Тебя-то мы и ждали.

Глава 14

Явление Гвейна народу не явилось большим сюрпризом, но все же легкость, с которой нас находили головорезы из Дома Красных Ветвей, была неприятной.

Пятый Меч придвинул себе стул от соседнего столика, уселся, и, как и обещал, высыпал в приемный лоток пару пригоршень золота.

Мы заказали себе по пиву, и он тоже.

Сделал глоток, скривился.

— Синтезированное пойло всегда отвратительно, – сказал он.

– Ты должен знать, сколько здесь стоят натуральные продукты, — сказал Соломон. – И то, что в таких заведениях их никогда не бывает.

— Впрочем, Альвион ценят не за изысканность здешней кухни, — согласился Гвейн. — Что ж, начну с комплиментов. Это была красивая игра.

Соломон сдержанно кивнул. Возможно, это и был комплимент, но он себя в этой игре победившей стороной явно не чувствовал.

– Передай мое восхищение своему портальному специалисту.

— Обязательно передам, – сказал Гвейн. — Ему удалось пережить твою ловушку.

– Премного за него рад.

— А теперь к делу. Ты выступил против нас, и заплатил за это одной жизнью, – сказал Гвейн. — На данный момент у нас нет к тебе претензий, и это последний момент, когда ты можешь уйти без потерь.

– Вы так боитесь моего посмертного квеста? — спросил Соломон.

– Мы ничего не боимся, -- сказал Гвейн. – Но нам известно, что ты поставил на кон и сколько найдется желающих на этот приз. Дом выстоит, но зачем нам ненужные потери? Зачем создавать лишние проблемы на пустом месте?

– Я сожалею, но нам придется продолжить конфронтацию, – сказал Соломон. – Я уже говорил, у меня с этими игроками совместный квест.

– Что за квест? – спросил Гвейн.

– Ты же знаешь, такой информацией не делятся.

– Знаю, – подтвердил Гвейн. – Но мне просто любопытно, что заставляет тебя идти на такой риск.

– За моей головой охотились ребята и покруче вас, – сказал Соломон.

– Наверняка, – согласился Гвейн. – Но обладали ли они нашей дотошностью? От лица Великого Князя нашего Дома хочу заявить тебе, что если ты не отойдешь в сторону, мы будем преследовать тебя до тех пор, пока ты не умрешь окончательной смертью.

– И все же, – сказал Соломон.

– Я слышал, раньше ты был более договороспособным.

– Все меняется, – сказал Соломон. – Но в память о моей былой договороспособности я готов сделать встречное предложение.

– Я весь обратился в слух, – объявил Гвейн, сделал еще глоток и снова поморщился.

– Ты мог бы выбрать вино, – заметил Соломон.

– Вина здесь еще более отвратительны. Итак?

– Вы дадите нам две недели, – сказал Соломон. – И я отменю свой посмертный квест.

Эльф задумался.

– Из этого я делаю вывод, что за две недели должно произойти какое-то событие, которое позволит тебе избежать смерти от наших рук, – сказал он. – По крайней мере, ты на это рассчитываешь, поскольку не думаю, что тобой вдруг овладела тяга к самоубийству. Но я даже не могу представить, что же это может быть.

– Это исключительно от недостатка воображения, – сказал Виталик.

Эльф смерил его таким взглядом, каким удостоил бы и внезапно заговорившую табуретку. Может быть, ушастые просто нежить не любят?

Вообще, не люблю я такие ситуации. Всего пару часов назад мы убивали друг друга, и кое-кто кое-кого даже убил, а теперь сидим за одним столом и ведем разговоры, притворяясь цивилизованными людьми. В моей системе координат это неправильно.

А еще моя худшая половина подсказывала мне, что здесь что-то не так.

– Давай рассуждать здраво, – предложил Гвейн, продолжая разговаривать только с Соломоном, будто нас здесь и вовсе не было. – Ты устроил нам пару сюрпризов, убил несколько воинов…

– Несколько? – уточнил Виталик. – А точно не несколько десятков, к хренам?

– … но ты должен понимать, что в долгосрочной перспективе тебе эту битву не выиграть, – сказал Гвейн. – Твои ресурсы велики, но они несопоставимы с могуществом нашего Дома. И ты не сможешь бежать вечно, даже если будешь бежать очень быстро. Одна осечка, она небольшая ошибка – и ты мертв. Ты знаешь, как это случается, ты уже видел.