Больше, чем я

– Мам, я не глупая, – ответила я. – (Первое) мы обе знаем, что единственная причина, по которой ты приглашаешь меня на мороженое, это чтобы поговорить, и (второе) я не хочу с тобой разговаривать. Я хочу повесить объявления. Вот. Все. Больше ничего.

– Как знаешь, – сказала мама. – Я пойду возьму себе в дорогу мороженое с ирисками. Скоро вернусь.

Так как она все равно решила взять себе мороженое, я подумала, что могу заодно взять «Дилли Бар». К кафе нельзя было подъехать на машине, поэтому мама предложила поесть мороженое в самом кафе, а не в машине. Парень за стойкой был медленнее улитки, и даже несмотря на то, что наш заказ был простой, он дважды ошибся.

– Спасибо за мороженое, – сказала я маме, когда мы сели друг напротив друга за стойкой. – Но это еще не означает, что мы с тобой будем разговаривать.

– Хорошо, – сказала она. Затем она взяла вишню с верха своего мороженого и положила ее в рот.

На входе в кафе я заметила доску объявлений, завешанную рекламой и информацией о распродажах в городе. Когда я доела свое мороженое и помыла руки в туалете, я пошла к машине и взяла один экземпляр объявления, чтобы повесить его на доске. В «Дэйри Квин» приходило много людей. Может один из посетителей видел Бяку.

Мама сдержала обещание и не разговаривала со мной, пока мы ели. Если не считать вопроса, не хочу ли я еще мороженое. Я не хотела. Когда мы возвращались в машину, у мамы зазвонил телефон. Это было сообщение от Джулии. Когда мама закончила читать, ее глаза блестели.

– Думаю, одно из твоих объявлений сработало, – сказала она. – Джулии только что звонили.

Мое сердце запрыгало.

– По поводу Бяки? – закричала я.

Она кивнула.

– Пойдем, заберем твою собаку.

Глава 12 Больше, чем хвост любит вилять

– Бип-бип-бопити-бип-БУМ! – кричала я.

– Перевод не нужен, – смеялась моя мама. – Может, я и не сильна в Няшном, но я уверена, это означает примерно следующее: «Я счастлива, что Бяка возвращается домой».

– Нам далеко ехать? – спросила я.

– Это на другом конце города. Мы будем там примерно через десять минут.

Я не могла поверить. Всего лишь через десять минут я смогу обнять Бяку. Через десять минут я смогу поцеловать его в лобик и понюхать его ушки и – о боже мой! – десять минут тянутся, как миллион лет, когда ты не можешь дождаться поскорее увидеть свою собаку.

– Тапок в пол, ветер в уши! – счастливо закричала я.

Мама снова рассмеялась.

– Откуда ты этого нахваталась? – спросила она.

– Мистер Тэйлор постоянно так говорит. А еще он говорит включайся в работу, могучий Иосафат, Боже правый и елки-иголки.

– Елки-иголки?

– Я точно не знаю, что это означает, – сказала я, – но это точно что-то крутое.

Мама улыбнулась.

– Мистер Тэйлор тоже крутой, да?

– Он самый лучший учитель во всем мире, – я чуть было не захлебнулась от переизбытка чувств. – Он не заставляет меня работать в группе, если я не хочу, он разрешает мне раскрасить все О на доске объявлений, а сегодня он сказал Линдси Тоффл, что она может переместиться в коридор, если ее раздражают мои звуки.

– Какие твои звуки? – спросила мама, взглянув на меня.

– Ничего нового, чего бы ты не слышала раньше. Мы уже должны были приехать. Ты можешь ехать побыстрее?

Мама проигнорировала вопрос и ехала с той же скоростью – пятьдесят пять километров в час.

– Как хорошо снова с тобой разговаривать, – сказала она. – Я скучала по тебе.

– Мам, – простонала я. – Не сейчас.

Я наконец-то, спустя долгое время чему-то обрадовалась – неужели ей так хочется снова все разрушить каким-то сюсюканьем о том, как она скучала по мне?

– Пожалуйста, выслушай меня, – настаивала мама. – Мне нужно сбросить камень с души.

– Ладно, – сказала я, скрещивая руки и тяжело вздыхая. – Я слушаю.

– Мне было ужасно стыдно, когда я сказала тебе те слова после того, как я нашла зажигалку, – начала мама. – Я знаю, что ты никогда бы не сделала ничего подобного, ты бы никогда не подвергла такой опасности нашу семью. Ужасно, что я вообще могла подумать такое о тебе. Я перед тобой очень виновата.

Я знаю, что должна была сказать, что прощаю ее, или все нормально, или проехали… Но я была рассержена на нее не за то, что она обвинила меня в поджоге дома. Если бы я сказала, что прощаю ее, то это бы означало, что я прощаю ее и за все остальное. Я не была к этому готова. Я не знала, что вообще когда-нибудь смогу ее простить.

– Как скажешь, – вместо этого сказала я.

Было понятно, что она ожидала не такого ответа, но это лучшее, что я могла ответить в сложившейся ситуации. Спустя несколько минут мы притормозили, свернули с трассы и поехали по узкой грязной дороге. Дома были маленькие и они стояли близко друг к другу, на участках было полно травы и пластиковых игрушек.

– Джулия написала, что нам нужен дом пятьдесят четыре по улице Брайер-Роуд. Ты вообще видишь номера на домах? – спросила мама, вытягивая шею, чтобы рассмотреть номера.