Больше, чем я

– Это выражение, которое использовал мой папа, – сказал он. – Говорят, если человек грызет душу, он мучает себя подозрениями, то есть ревнует.

– И почему это мне вдруг ревновать? – спросила я и почувствовала, как раскраснелась, потому что он конечно же был прав.

– Ой, да я не знаю, – сказал он. – Может потому, что твоя мама поднимает столько шума.

– Пап, она купила специальную туалетную бумагу, – сказала я. – Мягкую.

Папа засмеялся.

– Твоя мама иногда перебарщивает, но это – особый случай.

– Не для меня, – сказала я. – Я даже не знакома с Хайди.

– Что ж, тогда я думаю, что сейчас как раз самое время.

Они могли заставить меня познакомиться с ней. Но они не могли меня заставить полюбить ее. Никогда в жизни.

На следующий день мама зашла ко мне в комнату и спросила, хочу ли я поехать вместе с ними в аэропорт в Ньюберг за Хайди. Я закончила читать Тайну плавучего дома и решила взять передышку от серии «Бокскар Дети» и снова прочитать Эсперансу. В повести с Эсперансой случилось много неприятных историй, включая уход ее папы. Но, по крайней мере, ее мама не вела себя так, словно к ней в гости приезжает английская королева. Моя мама готовилась к встрече последние две недели.

– Почему бы Хайди не остановиться у своей собственной семьи? – ворчала я.

Турман Хилл и папа Хайди Эллиот, переехали во Флориду несколько лет назад, когда закрылся «Хиллтоп».

Мама села на край моей кровати. Я заметила, что она накрасилась и надела обувь, которую я раньше не видела.

– Я знаю, что ты не рада приезду Хайди, – сказала она. – Но я надеюсь, что ты по крайней мере будешь вежлива. Она очень хороший человек, и эта поездка очень важна для нее.

– Почему? – спросила я.

– Она хочет навестить свою маму перед тем, как появится ребенок.

Я была так сосредоточена на той части письма, в которой Хайди писала обо мне, что я пропустила все остальное. Я даже не задумывалась, почему она так хочет приехать. Мама Хайди была похоронена на кладбище за холмом от нашего дома. Впервые в жизни мне стало стыдно за свое поведение.

– Ты уверена, что не хочешь поехать? – спросила мама.

Я отрицательно покачала головой и вернулась к книге.

Примерно в три часа дня я услышала, что к дому подъезжает машина. Когда мама заглянула ко мне в комнату сказать, что Хайди приехала, я притворилась спящей. Я еще не была готова ее увидеть. Когда мама закрыла дверь, я на самом деле заснула, и мне снова приснился Бяка. На этот раз была зима. Мы с папой были на ферме Краснера, рубили там рождественскую елку. Бяка бегал рядом и гавкал что есть мочи. Но вдруг он провалился в гигантский снежный сугроб и исчез. Я выкрикивала его имя снова и снова, но он не вылезал. Поэтому я прыгнула в сугроб за ним.

После этого сон стал очень странным. Я попала в необычный мир, сделанный изо льда. Воздух был такой холодный, что я едва могла дышать. Там была мама, на ней был надет ее желтый фартук, а в руках она держала банку с мармеладками. Я посмотрела на свои руки. Они стали синими, а затем один за одним мои пальцы начали отваливаться, разбиваясь о землю, как разбивались окна нашего дома во время пожара. Мне стало страшно, что если я останусь в ледяном мире, я могу замерзнуть до смерти. Но я не могла уйти оттуда без Бяки.

– Вернись! – кричала я. – Вернись!

– Рори, милая. Просыпайся.

Папа потряс меня.

– Бяка все еще в снегу! – закричала я, сев на кровати.

– Малышка, это всего лишь сон, – сказал папа. – Всего лишь плохой сон.

Я спрятала лицо в его футболку, а он обнял меня.

– Я так больше не могу, – прошептала я. – Это слишком больно.

Живот Хайди был такой большой и круглый, что казалось, будто она прячет под футболкой пляжный мяч.

– Я так рада наконец-то лично с тобой познакомиться, Аврора, – сказала она, когда папа наконец убедил меня выйти поздороваться. – Дома на холодильнике у Берни висят все твои школьные фотографии. Кажется, что ты выросла прямо на нашей кухне.

Я сказала ей, что тоже рада познакомиться, но это было неправдой. Она принесла большую буханку бананового хлеба, который испекла Бернадетт, и огромный карандаш с надписью РЕНО. Мое сердце так громко стучало, что я слышала его.

– Что надо сказать, Аврора? – подсказал папа.

– Спасибо за карандаш, – тихо сказала я. Я не могла посмотреть на маму. Я боялась, что я вновь увижу в ее глазах тот же взгляд, что был на фотографии. Боялась, что я могу исчезнуть, как пушинки от одуванчика на ветру. Юфъ.

За ужином Хайди съела две порции жаркого, а я хотела лишь чашку имбирного чая. Сон казался таким реальным, я смотрела на свои пальцы и следила, все ли они на месте.

Хайди чрезвычайно обрадовалась, когда папа принес черничный пирог. Я сказала, что мне нехорошо и попросилась уйти в свою комнату.

– Где она будет спать? – спросила я у папы, когда вскоре он зашел проверить, как у меня дела.

– Если под она ты имеешь в виду Хайди, то она поступила очень вежливо и попросилась остаться спать на диване, пока тебе не станет лучше. Нам повезло, что его доставили вчера.

– Очень повезло, – сказала я.

Он направился к двери, но вдруг остановился.