Больше, чем игра

– Вы позволите? – Егор потянулся к фотографиям, которые заведующая держала в руках, и выбрал две из общей пачки – фейрверк на дне рождения Бильбо и Фродо и братство кольца на склонах Карадраса. – Я бы порекомендовал вот эти.

Татьяна Георгиевна посмотрела, подумала, что‑то про себя решила и согласно кивнула;

– Что же, я не против. Остается только составить договор Для договора мне потребуются паспортные данные – твои и твоего друга. Ты ведь говорил, кажется, что с помощником будешь работать.

– Ага. – Егор достал из кармана рубашки два паспорта и подал их заведующей. – Вот, пожалуйста.

– Какой ты предусмотрительный, – похвалила Татьяна Георгиевна, взяв паспорта.

– Просто опытный, – сказал Егор.

Домой Егор возвращался уже в третьем часу дня. Он торорился, потому что был голоден. Но домой он так и не попал – его перехватили, можно сказать, на самом порге.

Свернув с улицы за угол дома, во двор, Егор сразу приметил стоявший возле подъезда милицейский уазик. Когда Егор подошел поближе, дверца машины со скрипом отворилась, оттуда выбрался милиционер в мундире с погонами старшего лейтенанта и заступил Егору дорогу. Егор остановился.

– Егор Трубников? – осведомился милиционер, холодно взирая из‑под козырька фуражки.

– Да‑а, – с легким недоумением ответил Егор. – А что?

– Садитесь в машину. – Милиционер коротко дернул подбородком в сторону уазика. – В отделении вас ожидает следователь прокуратуры Копаев, у него к вам есть несколько вопросов.

– Да ну?! – сказал Егор. Подумал, чего бы еще прибавить этакого, но ничего на ум не пришло.

– Садитесь в машину, – повторил милиционер с нажимом. По его виду было понятно, что с ним лучше не спорить.

Местные бабки‑пенсионерки, сидя на лавочке возле подъезда, с большим интересом наблюдали за разворачивающимся действом и громко, без всякого стеснения, высказывали предположения, по которым Егора Трубникова забирают в милицию. Предположения их были дикие и ужасные в своей безосоновательности.

– Тихий‑то он тихий, да кому надо – всё про него знают, – говорила одна. – Он доллары фальшивые рисует.

– Да нет, он рекетёр, – возражала другая. – С энтих, с лотошников деньги собирает.

– Нет, я точно знаю, – перебила товарок третья. – Он только с виду такой тихий да вежливый, а на самом деле – маньяк. Это он тех двоих зарубил топором, про которых сегодня по телевизору порказывали.

Егора просто смяла подобная безапелляционность. А милиционер слушал и усмехался. Егор стиснул зубы и полез в машину; по большому счету он был человек вполне законопослушный, и слушать невозможную болтовню досужих бабок было выше его сил, уж лучше ответить на несклько вопросов следователя из прокуратуры. Он забрался на заднее сиденье, старший лейтенант сел впереди, захлопнул дверцу и коротко бросил водителю:

– Поехали.

На заасфальтированных городских улицах уазик скакал и громыхал железом, словно на разбитом проселке. Егор трясся на заднем сиденье и беспокойно размышлял.

– И чего я сделал такого?  – спросил Егор сам себя. И тут же сам себе ответил: – Ничего.

Мало ли, – зудел тоненький противный голосок внутри, – всякое бывает, как говорится: от сумы да от тюрьмы…

– Но меня‑то не в тюрьму везут, – рассудительно возразил Егор своему внутреннему пискле.