Больше, чем любовь

– Ида Львовна, рыба у вас замечательная, и вы сами выглядите великолепно!

– Ида, ты слышишь, Ида?.. Этот ловелас уже подбивает к тебе клинья! А ты знаешь, Боря, кого мы должны благодарить? Твою жену. Этот ее салон «Стиль» так рекламировали по телевизору, что я решил: свожу туда Идочку, пусть станет красавицей. Правда, я таки немало заплатил за этих косметологов-массажистов и имидж… даже не выговорить… А также за наряды и парикмахеров. Я тебе больше скажу, Боря, я выложил столько, что сам на себя удивляюсь! Но зато посмотри на Идочку! Встань, моя рыбонька, пусть Боря рассмотрит твое платье, уж он-то сумеет его оценить.

Боря с удивлением смотрел на смущающуюся женщину, которая по просьбе мужа вышла из-за стола и пару раз повернулась. «Если это действительно из ее салона, значит, Наталья нашла классного модельера. В таком элегантно-простом платье даже полная женщина выглядит неплохо», – подумал он.

– Садись, Идочка, хватит вертеться. Так что, Боря, передай жене благодарность, и что мне не жаль потраченных денег.

– Что уже само по себе поразительно! – расхохотался Борис.

– Ты кончишь когда-нибудь подкалывать старого еврея?

– Вот именно, что старого для такой молодой женщины. Ты узнай, Натан, может и для мужчин есть подобное заведение, и с тобой что-нибудь этакое сделают? А то гляди – жену уведут!

– Конечно, если буду пускать в дом таких бабников, как ты, – банкир рассмеялся, похоже, ничуть не обидевшись.

– Натанчик, ну как тебе не стыдно говорить такие слова? Борис Алексеевич, – обратилась хозяйка к гостю, – вас можно поздравить?

– С чем? – не понял он.

– Я, Боря, ничего не заметил. Заезжал на днях за Идочкой в салон, видел твою Наташу – красавица! Но она, – Натан кивнул на жену, – говорит – пять месяцев, и я ей поверил, уж в этом она разбирается. Так что, поздравляем!

– Спасибо, – автоматически ответил Борис, лихорадочно пытаясь сообразить в уме: февраль, январь, декабрь, ноябрь, октябрь… Точно!

Пахомов еле дождался конца ужина, наспех обсудил с Кушнером инвестиционный проект и покинул гостеприимных хозяев.

Вернувшись в отель, он узнал, что ключа у портье нет, значит, Юлька вернулась. Он уже раскаивался, что взял ее с собой в Питер. Не сидится ей у родителей, хочется в люксе пошиковать.

Ну, ничего, сейчас она отправится обратно.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался он, не здороваясь. – Могла дома переночевать.

– Да ну, родичи за один день достали! – капризно скривила губки Юля. – А с тебя, папик, в Питере глаз нельзя спускать – умотаешь опять с какой-нибудь бабой в Испанию, или еще куда…

Борис нахмурился:

– Что ты знаешь про Испанию и про то, с кем я там был? – он подошел к креслу напротив телевизора, в котором развалилась Юля, и схватил ее за руку. – Отвечай!

Понимая, что проболталась и отступать уже некуда, она быстро заговорила, оправдываясь:

– Ты услал меня на Тенерифе, а там одной такая скучища! Я позвонила в Москву, мне сказали – ты в Питере, в питерском офисе ответили, что уехал за бугор. Я, благо телефоны наизусть помню, Елене Михайловне дозвонилась, она и сообщила, что ты в Испании. Я думала, ты один отдыхаешь и так близко от меня, вот и позвонила по сотовому…

– Откуда ты номер узнала? Он засекреченный!

– У той же Елены спросила.

Пахомов сжимал ее запястье все сильнее.

– Дальше!

– Я позвонила, ответила женщина…

– Когда это было?

– В последних числах сентября, я не помню… Пусти, больно!

Но Борис не отпускал.

– Что ты ей сказала? Говори, дрянь!

– Я услышала женский голос, разозлилась и подумала: пусть знает, что она временная, а я постоянная…

– О боже!..

Он выпустил ее руку, а она продолжала, будто хвастаясь своей хитростью:

– Я сделала вид, что плохо слышно, и все ей вывалила: что соскучилась без тебя, хочу, чтобы ты приехал ко мне на Канары, вспомнила, как хорошо нам было в Эмиратах…

Юля замолкла. С минуту Пахомов смотрел на нее тяжелым взглядом, затем выдавил:

– Сука. Сука дешевая, – и залепил ей пощечину с такой силой, что она чуть не вылетела из кресла.

– Ты совершила самую большую ошибку в своей жизни, – сказал он, глядя, как краснеет ее скула. – Ключи от машины и квартиры – на стол.

– У меня там вещи… – заскулила Юля, держась за щеку.

– Все твои шмотки сегодня же окажутся на помойке, а ты уйдешь от меня без багажа, как и пришла.

Он набрал на трубке московский номер.

– Олег?… У тебя запасные ключи от Щелковской?.. Пойди туда, собери все барахло и выкинь на помойку… Шубу жалко? Тогда отбери, что тебе нравится, и хоть подари, хоть продай, только чтобы ни тряпки там не осталось! И еще, в ванной, справа от двери в нижнем ряду третья плитка вынимается. Там железная коробка с золотишком, отдай моему референту, пусть в сейф положит. Все, отбой.

Юля смотрела на него полными ужаса глазами.

– Вот так, сучка. То, что на тебе – пусть остается, а сейчас – вон отсюда!

Выставив любовницу, Борис упал в кресло и тупо уставился в телевизор. Он все еще не мог прийти в себя от новости, которую сообщили ему Кушнер с женой.