Больше, чем любовь

– Наверное, с моей стороны будет свинством мешать твоему счастью… ты столько для меня сделала… На ноги поставила, в прямом и переносном смысле… Вот и с газетой, признайся, это ты помогла мне устроиться?

– Пахомов познакомил меня с Михаилом Израилевичем, а он, посмотрев твои статьи, пригласил тебя на работу.

– Ты думаешь?.. Да он же взятки брал, все говорили!

– Ну, может, Боря ему заплатил, сейчас это уже не имеет значения…

– Так ты уйдешь? – спросил Соловьев после небольшой паузы.

– Меня никто не звал, – грустно усмехнулась она. – Я, возможно, перееду к маме, Димка ведь все равно в интернате. Но это будет попозже, не торопи меня.

– Если ты решишь остаться, я буду только рад.

– Но ты ведь не любишь меня? А может, никогда не любил по-настоящему. Сейчас мне кажется, что ты женился, потому что я у тебя была первая. Ведь так?

Саша пожал плечами и в свою очередь спросил:

– А ты, ты любила меня?

– Женщина отдает себя – я не только о сексе, – тому, кто ее любит. И чем сильнее любовь мужчины…

– Наташ, ты нужна мне, как опора, как друг… Мы столько пережили вместе…

– Мы устали. Обрати внимание, как спокойно мы говорим о таких вещах… Мы устали от трудностей и друг от друга, – Наташа вздохнула. – Я пошла спать, и прошу тебя, не тревожь меня расспросами в ближайшие дни, мне предстоит много работы. Так или иначе, все скоро прояснится.

– Ты ждешь, что он позовет? Самой пойти гордость не позволяет?

– Гордость? Может, я бы на коленях к нему поползла, только ему это не нужно. Борис принимает решения сам. Так что мне остается только ждать. Спокойной ночи.

Лежа в постели, Наташа мысленно перебирала то, о чем только что говорила с мужем. Она сама иначе на все посмотрела: на себя, на Борю, на Сашу, который тоже открылся с неожиданной стороны. После болезни от его эгоизма не осталось и следа. Он стал мягче, терпимее и, похоже, искренне желает ей счастья, пусть даже с другим.

А Боря… Все его девки кажутся такой ерундой по сравнению с поддержкой, заботой, которой он окружал ее почти десять лет…

Пахомов позвонил лишь через неделю.

– Ну, как дела, Наташенька? Все сделала, как я велел?

– В общем, да. И что теперь?

– Если деньги в валюте и товарах, лучше просто замереть и ждать.

– То есть сидеть, сложа руки?

– Шейте потихоньку про запас. Можешь продавать, только за наличные. Никакой сдачи на реализацию, и все лишние деньги – в валюту.

– Это у вас, миллионеров, деньги лишние, – пробормотала она.

Борис сделал вид, что не расслышал.

– Через несколько дней у меня, возможно, возникнет такая же пауза, а сейчас, прости, дел невпроворот. Димке привет передай, хотелось бы его повидать.

– Он в Таллине с капеллой, на экскурсии.

– Поцелуй его за меня, когда вернется. Счастливо.

Слушая частые гудки, Наташа вздохнула.

А Борис на другом конце провода улыбался. Кажется, уже второй раз разговор проходит в нужном тоне. Заметив по приезде, что Наташа стала более уверенной в себе, независимой и самодостаточной, он решил изменить тактику на пушкинское «чем меньше женщину мы любим…» Хотя бы для виду… Он не даст ей забыть о себе и в то же время заставит думать, ждать. Станет звонить позже, чем обещал, ничего не объясняя. Будет вести себя просто как друг, несмотря на то, что хочется иного.

Вспомнились безумные, полные нежности и страсти ночи в Дагомысе, даже аромат роз почудился…

Он тряхнул головой, отгоняя видение, и тут сообразил, что третий месяц монахом живет. Вот заработался!

Борис опять взялся за телефон и, сверяясь с записной книжкой, набрал номер сауны на Таллиннской.

– Гоша? Привет. Пахомов говорит, помнишь еще такого?… Да, уже вернулся… Все расскажу при встрече. Сегодня вечерком для нас с Андреем номерок свободный найдется?… Нет, твоих не надо. Своих девочек возьмем, чтобы наверняка 90-60-90, и не страшилы… Ах, у тебя тоже красотки? Тогда на добавку… Я не шучу. Как говорил товарищ Маяковский: «Тушу вперед стремя, я с удовольствием справлюсь с двоими, а разозлюсь – и с тремя». Что? Слова списать?… Обойдешься, у тебя там библиотека рядом. «Облако в штанах», запомни. Значит, в десять. Выпивка и закусь – наши.

Отправив домой своих девочек и отпустив Гошину «добавку», Борис с Андреем еще раз попарились и теперь сидели за столом, уставленным пивом и креветками. Расслабленные, они лениво перекидывались фразами.

– Как тебе «добавка», Борь?

– Чуть поперек горла не встала. Сдурел Гоша!.. У них хоть паспорта есть?

– Ему ведь их не через отдел кадров оформлять! – хохотнул Андрюха. – А молодые нынче такие ранние…

– То-то и оно, а я им в отцы гожусь, да и ты с небольшим натягом.

– Сколько-то Гоша с нас за них снимет?.. Приподнимается он на проституции.

– Сам, что ли, хочешь этим заняться? Я не вписываюсь. Тебе указывать не буду, но игорный бизнес, девочки – считай, автоматом и наркотики.

– Ну, с этим у нас относительно тихо. Так, чернота на рынках шныряет понемногу.