Больше чем любовь

Тогда я думала, что больше не смогу слушать музыку из «Лебединого озера». Всего лишь за неделю до Ириной смерти я сидела у ее постели в большой, красивой спальне с видом на озеро. Она была такая сияющая, оживленная, какой бывала раньше (очень легко было обмануться этой напускной живостью, если забыть о ее худобе и не замечать, как она переменилась).

Она говорила со мной о Ричарде и о нашем будущем.

– Вы так любите друг друга, ты стала бы для него хорошей женой, Розелинда. С тобой он всегда такой счастливый. Мне невыносимо думать, что он не может оставить эту ужасную женщину, Марион, и уехать с тобой. Для тебя это не жизнь, дитя мое.

– Но я вполне счастлива, – пыталась убедить ее я, – а Ричард никогда не оставит Марион, из-за Роберты. Да я бы никогда этого и не пожелала.

Она протянула свою узкую прекрасную руку, унизанную кольцами, которые она так любила носить, и коснулась моей щеки.

– Ты такая бескорыстная, деточка. Почувствовав, что краснею, я отрицательно покачала головой.

– Нет, просто я люблю Ричарда и знаю, что Роберта тоже его любит. И мне меньше всего хотелось бы отнять у девочки отца. Было бы несправедливо оставить ее с матерью. Ричард часто рассказывает мне, какие драматические сцены происходят там из-за того, что бедный ребенок хочет всерьез заниматься музыкой, а мать твердо решила сделать из нее светскую даму.

– Да, но ведь ей, по-моему, только пятнадцать? – задумчиво спросила Ира. – Впереди еще столько времени.

– Ричард борется за нее, поэтому все будет хорошо, – ответила я.

– А кто борется за тебя, дитя мое?

– За себя я борюсь сама, – улыбнулась я. – И мой Джон тоже за меня борется.

В этот момент мы услышали неистовый лай, который доносился из сада. Ира нахмурилась и с напускным гневом посмотрела на меня.

– Ох, если твой драгоценный пес испугает своим лаем моих лебедей, его придется утопить, и тогда некому будет за тебя бороться.

– Если его утопят, то и я утоплюсь! – трагическим голосом произнесла я.

Ира покачала головой.

– Бедная девочка, все у тебя доведено до крайностей – и любовь к твоему Ричарду, и любовь к этой уродливой маленькой собачонке.

– Ну как вы можете называть его уродливым! – попыталась я защитить моего Джона.

– Не люблю я этих бесхвостых животных, – сухо сказала Ира, – но должна признать, что твой Джон – исключительно милое создание.

Это была одна из моих последних бесед с хозяйкой Замка Фрайлинг.

Следующей ночью она умерла… Ричард приехал ко мне домой и рассказал об этом печальном событии… Он обнял меня, и я горько плакала. В его глазах тоже стояли слезы. Ведь Ира была его первой большой любовью, идеалом его молодости, который он пронес через многие годы.

Он погладил меня по голове и вытер мне слезы своим платком, а потом сказал:

– Дорогая, ей бы не понравилось, что мы так печалимся. Она долго страдала, но всегда верила в какой-то прекрасный мир, где обитают бессмертные души, в мир, который она называла «царство мечты». Давай и мы будем верить, что она снова молода и прекрасна. И где-то на пути сквозь вечность она продолжает свой танец, и там есть заколдованный замок, в котором она будет ждать нас, как раньше всегда ждала во Фрайлинге.

– О Ричард! – воскликнула я. – Ты всегда придумываешь что-нибудь удивительное.

– Дорогая моя, не надо плакать!

Мне стало гораздо легче от его нежного, успокаивающего голоса, и я поняла: он считает само собой разумеющимся, что, когда придет и наш черед покинуть этот мир, мы будем вместе. Ведь он сказал, что Ира будет ждать нас.

Но вскоре после ее смерти судьба нанесла мне еще один удар.

В конце июня Ричард повез меня на уик-энд во Фрайлинг. Он был одним из душеприказчиков Варенской, и ему было необходимо встретиться с кем-то по вопросу о недвижимости и имуществе Иры.

Как я уже писала, Замок должен был стать ее даром старым артистам балета, домом для тех, кто уже слишком слаб для работы на сцене. Именно в тот уик-энд и произошло несчастье с Джоном.

Без Иры во Фрайлинге было очень мрачно… без ее присутствия, которое придавало всему окружающему красоту и живость… без ее музыки. Хотя рядом был Ричард, казалось, все было погружено во мрак, кругом злые духи, и у меня пропало желание снова приезжать туда.

В ожидании Ричарда мы с Джоном гуляли в саду. И вдруг Джон, который почти никогда не отходил от меня, погнался за Брендой, маленькой собачкой монгрельской породы, принадлежавшей привратнику.

Я думала, Джон найдет дорогу назад и прибежит к Замку. Был жаркий июньский день. На горизонте собирались темные грозовые облака. Пронизанная последним золотистым лучом солнца, вода в озере отливала металлом. На фоне этого света старые шелковицы по обочинам дороги вырисовывались темными силуэтами. Все выглядело жутковато, даже зловеще, и в первый раз за все время мне захотелось убежать подальше от этого места. Я надеялась только, что Ричард поторопится назад и развеет мои глупые страхи и дурные предчувствия.

О Джоне мне сказал сам Ричард.