Больше, чем любовь (СИ)

– Я же говорила тебе, Саш, – достаточно спокойно произнесла я, сжимая за спиной ручку от пакета. Почему-то рядом с Громовым мое тело так не сжималось, не было состояния сконфуженности. – Тебе стоит поискать другую спутницу.

– А я тебе говорил, что не умею отступать.

– Не самое лучшее качество, – вырвалось у меня.

– Посмотрим, – все с той же улыбкой ответила Дава. Он обошел меня и двинулся прочь к выходу. Я оглянулась, выдохнув с облегчением, и вдруг обнаружила, что Лильки тоже нет в коридоре. Там вообще никого не осталось.

А когда я вышла на улицу, заметила, что Ильина уже скрылась за забором в компании Аси и ее подруг.

Глава 24

Лилька позвонила мне вечером и, не получив ответ, закидала сообщениями. Она спрашивала насчет Давы. Я не стала читать от нее смс, кинула мобильный и углубилась в домашнее задание по алгебре. За окном снова сверкнула молния. Она словно разделила мрачное небо на две части, оставив с одной стороны светлое прошлое, а с другой, окрасив будущее в черные оттенки. Через час по подоконнику уже стучали капли дождя, они скатывались вдоль окна, отвлекая меня от уроков. В конце концов, я отложила ручку, взяла наушники, включила саундтреки из корейских дорам, закрыла глаза и постаралась расслабиться.

Все наладиться. Все должно наладиться.

Утро среды началось со скандала. Мать ругалась на Вадима, ей опять звонила его классная. Они заперли какого-то мальчишку в подсобке и оставили его там до утра. Это переходило границы нормального поведения. Мама пыталась выяснить, почему ее сын резко перешел на сторону хулиганов. Раньше он заступался за слабых, а теперь сам в рядах тех, кто их унижает. Однако брат лишь громко хлопнул дверью, не желая слушать нравоучения родительницы.

Схватив тренчкот с вешалки, я помчалась следом за ним по ступенькам. Нагнала Вадима уже по пути в школу, он учился в лицее, который находился чуть дальше от моего учебного заведения.

– Какого черта ты творишь? – я дернула брата за локоть, но он тут же оттолкнул меня и посмотрел взглядом пугливого зверька.

– Отстань, Лина!

– В смысле отстань?

– Тебя еще не хватало, – прорычал недовольно Вадим. Он сорвался с места, мне пришлось перейти на бег, чтобы догнать брата. Я успела подвернуть ногу, асфальт местами имел не лучшее покрытие. В лодыжке тут же отдала неприятная боль, я сморщилась, но не остановилась. Мимо осталась обшарпанная остановка, краска на основании давно потрескалась, а лавка местами прогнила.

– Стой! – я нагнала Вадима уже на перекрестке. В этот раз мне не удалось схватить его за руку, поэтому я дернула за часть рюкзака. Брат оглянулся, в его взгляде читалось большими буквами: “Иди к черту”, и мне захотелось дать ему подзатыльник.

– Ну что ты от меня хочешь? – взвыл Вадим.

– Запирать людей – это отвратительно. С каких пор ты стал таким придурком?

– Все меняется, – прошептал он себе под нос.

– Но не до такой же степени! Раньше ты был на стороне слабых!

– Какой в этом резон? – он отвернулся, накинув на голову капюшон от олимпийки. Я не узнавала собственного брата.

– Это весело, – неожиданно рядом с нами раздался звонкий мужской голос. По уличной лестнице позади нас спускался Арт, рядом с ним шел Ярослав. Они как всегда выглядели слишком разными: один до ужаса яркий, другой мрачный. Как черное и красное. Как земля и небо. Арт снял кепку и потрепал себя по волосам, а Громов лениво зевнул, приподняв плечи, будто замерз в кожанке. И тут я вспомнила, что забыла его куртку дома, хотя планировала отдать.

– Чего? Ты же… – глаза брата загорелись огоньками, он мечтал вживую пообщаться с Ярославом. Столько матчей с ним видел, болел за него и Даву, однако сейчас словно одернул себя. Это было не похоже на моего брата.

Арт подошел к нам, следом за ним Громов.

– Быть хорошим – это весело, – повторил Сережа.

– Ага, злодеи обычно дохнуть как мухи, – в типичной манере выдал Яр.

– Очень смешно, – прошептала я, не сводя глаз с Громова. Он пожал плечами, мол, я и не планировал никого веселить, просто озвучил правду.

– Мне на уроки пора, – буркнул Вадим. Брат собирался уже уходить, как Арт продолжил вещать свою теорию о добре и зле.

– Знаешь, быть плохим может и круто, но это как съесть шоколадку или затянуться. Ощущение временное, но вызывающее неприятное привыкание.

– Я не стремлюсь быть плохим, – кинул Вадим через плечо. Казалось, он боялся посмотреть в глаза ребятам, будто стыдился своего поступка.

– Ага, а того парня запер в кладовке по доброте душевной, – напирала я.

– Это не твое дело! – уже более злостно ответил брат. – И ты ничего не знаешь!

– Ну так рассказал бы! – не унималась я. Мы вчетвером перешли дорогу, пропуская старую, натертую до блеска голубую волгу. За рулем сидел пожилой дедушка, кажется, он тихо выругался из-за того, что мы больно медленно передвигались по пешеходному переходу.

– Просто оставь меня в покое! – крикнул Вадим и, больше не говоря ни слова, помчался вперед, явно желая скрыться из моего поля зрения. Сперва я хотела догнать его, а потом плюнула. Потом поговорю.