Больше чем люди (More Than Human)

Выплевывая темноту, я забил кулаками и вынырнул. Сильные руки ухватили меня за запястья. Они меня не удерживали, только тащили. Я открыл глаза. Все на мне мокрое. Термос лежит на боку на ковре. Рядом, держа меня за руки, на корточках сидел Стерн. Я перестал сопротивляться.

— Что случилось?

Он выпустил мои руки и встал, внимательно глядя на меня.

— Боже, — сказал он, — ну и приступ! Я схватился за голову и застонал. Он бросил мне полотенце, и я им воспользовался.

— Что меня ударило?

— Я все время тебя записывал, — объяснил он. — Когда ты не захотел вспоминать, я решил подтолкнуть тебя твоим собственным рассказом. Иногда это совершает настоящие чудеса.

— И на этот раз совершило чудо, — простонал я. — Мне кажется, у меня сгорел предохранитель.

— В сущности так и есть. Ты был на самом краю погружения в то, что не хочешь вспоминать, и предпочел бессознательность.

— А чем вы так довольны?

— Эффект последнего стежка, — кратко сказал он. — Теперь это у нас в руках. Всего лишь еще одна попытка.

— Подождите. Последний стежок — это когда я умру.

— Не умрешь. Долгое время этот эпизод сохранялся в твоем подсознании, и тебе это не причинило вреда.

— Правда?

— Ну, во всяком случае, тебя это не убило.

— Откуда вы знаете, что не убьет, когда мы вытащим его наружу?

— Вот увидишь.

Я искоса посмотрел на него. Мне почему-то показалось, что он знает, что делает.

— Сейчас ты знаешь о себе гораздо больше, чем тогда, — негромко объяснил он. — И можешь оценивать то, что исходит из тебя. Может, не полностью, но достаточно, чтобы защититься. Не беспокойся. Доверься мне. Я могу остановить, если будет плохо. Теперь просто расслабься. Смотри на потолок. Ощути пальцы своих ног. Не смотри на них. Смотри прямо вверх. Твои пальцы, большие пальцы ног. Не двигай ими, но чувствуй их. Отсчитывай пальцы, начиная с большого. Один, два, три. Ощути третий палец на ноге. Ощути его, ощути, как он расслабляется, становится вялым. Потом пальцы с обеих сторон от него расслабляются. Теперь все твои пальцы расслаблены, все расслаблены…

— Что вы делаете? — закричал я.

Он все тем же шелковым голосом ответил:

— Ты мне доверяешь, и пальцы твоих ног тоже мне доверяют. Они расслаблены, потому что ты мне доверяешь. Ты…

— Вы пытаетесь меня загипнотизировать. Я не позволю вам.

— Ты загипнотизируешь себя сам. Ты все сделаешь сам. Я просто показываю тебе дорогу. Я ставлю пальцы твоих ног на эту дорогу. Только ставлю пальцы ног. Никто не может заставить тебя идти туда, куда ты не хочешь, но ты хочешь идти туда, куда указывают пальцы твоих ног, и твои пальцы расслаблены, твои пальцы…

И так далее и так далее. А где же свисающее золотое украшение, где свет в глаза, где загадочные пассы? Он даже сидит так, что я не могу его видеть. Где разговор о том, каким я становлюсь сонным? Ну, он знает, что я не сонный и не хочу становиться сонным. Я всего лишь хочу стать пальцами ног. Хочу расслабиться, быть расслабленными пальцами ног. В пальцах ног нет мозга, пальцы идут, идут одиннадцать раз, одиннадцать, мне одиннадцать…

Я раскололся надвое, и это правильно, одна часть наблюдает за второй, той, что пошла в библиотеку, и мисс Кью наклонилась ко мне, но не слишком близко, я сижу на стуле, и газета шуршит подо мной, один башмак у меня снят, и пальцы ног свисают расслабленно… и я чувствую от всего этого только легкое удивление. Потому что это гипноз, но я остаюсь в сознании, понимаю, что лежу на кушетке, и Стерн сидит рядом и что-то тянет, и я вполне могу перевернуться, сесть и поговорить с ним, и выйти из кабинета, если захочу, но я этого не хочу. О, если гипноз всегда такой, я согласен. Мне нравится. Все в порядке.

На столе я вижу золото, и я остаюсь вместе с мисс Кью, с мисс Кью…

–.. Бонни и Бинни восемь, они близнецы. И Бэби. Бэби три года.

— Бэби три года, — повторяет она.

Ощущается какое-то присутствие, протяжение… разрыв. Этот разрыв вызывает боль и торжество, и торжество затопляет боль и исчезает.

И вот что оказывается внутри. Все всплывает, мгновенно, в одной вспышке.

* * *

Бэби три года? Моему ребенку будет три, если есть ребенок, а его никогда не будет…

Лоун, я открыта перед тобой. Открыта, достаточно ли этой открытости?

Его зрачки подобны колесам. Я уверена, что они вращаются, только никогда этого не успевала заметить. Зонд, который исходит из его мозга и проникает в мое сознание, проходит через глаза. Понимает ли он, что это значит для меня? Не все ли ему равно? Ему все равно, и он не понимает, не знает; он опустошает меня, и я чувствую, как он руководит мной; он пьет, и ждет, и пьет, и никогда не отрывает взгляда от чашки.