Больше чем люди (More Than Human)

— Ну, с тех пор… Джейни, я снова не могу вспомнить.

— Все в порядке.

— Все в порядке, все в порядке! Ничего не в порядке! — Он распрямился и посмотрел на нее. — Прости, Джейни. Я не хотел кричать на тебя.

Она улыбнулась. Он спросил:

— Где эта пещера?

— Пещера? — повторила она. Он неопределенно указал рукой.

— Что-то вроде пещеры. Наполовину пещера, наполовину длинный дом. В лесу. Где это?

— Я была там с тобой?

— Нет, — сразу ответил он. — Кажется, это было раньше. Не помню.

— Не волнуйся из-за этого.

— А я волнуюсь! — возбужденно ответил он. — Что, мне нельзя волноваться? Сказав это, он посмотрел на нее в поисках прощения и нашел его. — Ты должна понять, — сказал он спокойней, — что есть что-то… я должен… Послушай, снова раздраженно заявил он, — существует что-то самое важное в мире, а я даже не могу вспомнить, что это.

— Случается.

— Это со мной случилось, — мрачно сказал он, — Мне это не нравится.

— Ты себя совсем доведешь, — сказала Джейни.

— Конечно! — взорвался он. Осмотрелся, яростно покачал головой. — Что это? Что я здесь делаю? Кто ты, Джейни? Что тебе до меня?

— Я хочу, чтобы ты выздоровел.

— Да, выздоровел, — проворчал он. — Я должен выздороветь! Я болен. И мне должно становиться все хуже.

— Кто тебе это сказал? — резко спросила Джейни.

— Томпсон, — выпалил он и отшатнулся. На лице его отразилось глуповатое удивление. Высоким срывающимся подростковым голосом он простонал:

— Томпсон? Кто такой Томпсон?

Джейни пожала плечами и деловито ответила:

— Должно быть, тот, кто сказал, что тебе будет становиться хуже.

— Да, — прошептал он. И снова возбужденно:

— Да… — Помахал куском трубы. — Я его видел. Томпсона. — Тут его взгляд упал на трубу, и он принялся ее удивленно разглядывать. Покачал головой и закрыл глаза. — Я искал… — Голос его затих.

— Томпсона?

— Нет! Его я никогда не хотел отыскать! Да, хотел, — тут же поправился он. — Хотел вышибить ему мозги.

— Ты сделал это?

— Да. Понимаешь… Он… ну… да что это с моей головой? — воскликнул он.

— Тише, — успокаивала она.

— Не могу вспомнить, не могу, — расстроенно сказал он. — Все равно что видишь, как что-то поднимается из-под земли. Тебе нужно это схватить. Прыгаешь так, что колени разрываются, вытягиваешься и только касаешься пальцами… Грудь его поднималась и опускалась. — Касаешься пальцами и знаешь, что никогда не сможешь схватить. А потом падаешь и видишь, как это уходит от тебя, все выше и выше, становится все меньше и меньше, и ты никогда… — Он закрыл глаза. Дышал тяжело. Еле слышно повторил:

— И ты никогда…

Он сжал кулаки. В одном из них по-прежнему кусок трубы, и мужчина снова прошел через последовательность открытия, удивления, изумления.

— Она у меня давно, — сказал он, глядя на трубу. — Тебе, должно быть, кажется, что я спятил, Джейни.

— О, нет.

— Думаешь, я тронулся?

— Нет.

— Я болен, — простонал он.

К его удивлению, она рассмеялась. Подошла к нему и потащила, заставляя встать. Отвела в ванную, протянула руку и включила свет. Втолкнула его и постучала пальцами по зеркалу.

— Кто болен?

Он посмотрел на здоровое красивое лицо, которое смотрело на него из зеркала, на блестящие волосы и ясные глаза. Искренне удивленный, повернулся к Джейни.

— Я уже много лет так хорошо не выглядел! С тех пор как… Джейни, я служил в армии?

— Правда?

Он снова посмотрел в зеркало.

— Да, больным я не выгляжу, — согласился словно сам с собой. Коснулся своей щеки. — Кто все время говорит мне, что я болен?

Он услышал, как удаляются шаги Джейни. Выключил свет и присоединился к ней.

— Мне хочется сломать этому Томпсону спину, — сказал он. — Бросить его…

— Куда?

— Забавно, — сказал он. — Я хотел сказать: «Бросить его через кирпичную стену». Я даже видел, как бросаю его на эту стену.

— Может, ты так и сделал. Он покачал головой.

— Это была не стена. Застекленная витрина. Знаю! — закричал он. — Я увидел его и захотел ударить. Увидел его прямо на улице, он смотрел на меня, и я закричал и набросился на него и… и… — Он посмотрел на свою руку со шрамом. Удивленно сказал:

— А потом повернулся, промахнулся и ударил по стеклу. Боже.

Он ошеломленно сел.

— Вот из-за чего тюрьма и все остальное. Я лежал в этой грязной тюрьме. Больной. Не ел, не шевелился, и мне становилось все хуже.

— Ну, сейчас ведь это все кончено? Он посмотрел на нее.

— Нет. Не кончено. Благодаря тебе. — Он посмотрел на ее глаза, на рот. — А ты, Джейни? Тебе чего нужно? Она опустила глаза.

— О, прости, прости… Звучит так… — Он протянул руку, опустил, не коснувшись девушки. — Не знаю, что со мной сегодня. Просто… Я не понимаю тебя, Джейни. Что я для тебя должен сделать?

Она быстро улыбнулась.

— Выздороветь.

— Этого недостаточно, — серьезно ответил он. — Где ты живешь?

Она показала.

— Через коридор.

— О, — сказал он. Вспомнил ночь, когда плакал, и в замешательстве оттолкнул это воспоминание. Отвернулся в поисках темы, любой темы. — Давай выйдем.

— Давай. — Показалось ли ему, что в ее голосе прозвучало облегчение?

* * *