Больше чем просто дом (сборник)

С точки зрения морали в этом рассказе нет ничего поучительного. Он повествует о том, как человек, который два года провел на войне, на два дня вернулся в Англию, а потом снова ушел воевать. К сожалению, это одна из тех историй, которые нужно начать с предыстории, а предыстория состоит всего из нескольких подробностей. Жили два брата — два сына лорда Блэчфорда, они отправились в Европу вместе с первой сотней тысяч добровольцев. Лейтенант Ричард Харрингтон Сайнфорт — старший из братьев — был убит во время какой-то позабытой вылазки, а младший — лейтенант Клэй Харрингтон Сайнфорт — и есть герой нашего повествования. Он был уже капитаном Семнадцатого Сассекского, когда с ним случилось упомянутое происшествие, требующее моральной оценки. Тут важно помнить одну существенную деталь: к тому времени, когда отец встретил Клэя на вокзале Паддингтон и привез в город на автомобиле, сын не был в Англии два года. Стояла ранняя весна 1917-го. Многие обстоятельства послужили причиной случившегося: ранения, повышение по службе, встреча с семьей в Париже, а более всего — то, что ему было только двадцать два и он горел желанием показать своим близким, что полон решимости и неиссякаемой энергии. Однако большинство его друзей погибли, и он с ужасом видел, какая пропасть разверзлась в его родной Англии после их ухода. Но — все по порядку.

Сидя за обедом, Клэй казался себе каким-то нелепым и неуместно угрюмым рядом со своей сестрицей, которая веселым щебетом развлекала всех присутствующих: лорда и леди Блэчфорд, его самого и двух безупречных тетушек. Сначала Клэя слегка покоробили новые штрихи в поведении сестры. Ее манера казалась ему, что ли, слишком громкой, слишком наигранной. И к чему хорошенькой девушке краситься так ярко? Ведь ей всего восемнадцать; обилие помады и румян казалось Клэю совершенно лишним. Конечно, он привык к тому, что его мать красится, и был бы шокирован, появись она с незашпаклеванными морщинами, но у Клары макияж только подчеркивал ее юность. И все-таки он в жизни не видел столь вызывающей раскраски, а в семье у них все и всегда были донельзя откровенны друг с другом, поэтому он сказал ей напрямик:

— У тебя что-то многовато всего на лице.

Он старался говорить непринужденным тоном, и сестрица, ничуть не рассердившись, вскочила и побежала к зеркалу.

— Вовсе нет, — безмятежно сказала она, возвратившись за стол.

— Я полагал, — продолжал брат, слегка раздраженно, — что девушка накрашена в меру, если мужчина вообще не замечает, что она накрашена.

Сестра с матерью переглянулись и заговорили одновременно:

— Нет, Клэй, видишь ли… — начала Клара.

— В самом деле, Клэй, — вмешалась мать, — ты понятия не имеешь о теперешних мерках, поэтому не стоит критиковать. В наши дни модно краситься чуть ярче.

Клэйтон рассердился.

— И что, сегодня все дамы на вечеринке у миссис Северэнс будут в такой боевой раскраске?

Глаза Клары сверкнули.

— Да!

— Тогда я уверен, что мне там делать нечего.

Клара, готовая взорваться, поймала материнский взгляд и смолчала.

— Клэй, я бы хотела, чтобы ты пошел, — поспешно сказала леди Блэчфорд, — всем не терпится тебя увидеть, пока они не забыли, как ты выглядишь. И давайте сегодня не будем говорить о войне или о косметике.

В конце концов Клэй пошел на вечеринку. В десять за сестрой заехал какой-то младший морской офицер, а Клэй в одиночестве отправился следом в половине одиннадцатого. Получаса пребывания с него было довольно. Честно говоря, это был не бал, а невесть что. Он вспоминал приемы у миссис Северэнс ante bellum[116] — степенные, учтивые события, никаких распутников и гуляк, за исключением тех, кого просто невозможно не пригласить. Теперь здесь все как-то смешалось. Сестрица не преувеличила — чуть ли не все девушки были накрашены, как куклы. И это те самые девушки, которых он помнил охотницами на викариев, умевшими поддерживать длинные разговоры с серьезными молодыми людьми о благовониях и о надежности духовного сана. И те самые девушки, которые еще два года назад были чудовищно неженственны и говорили о танцах не иначе как о развлечении для слабоумных, нынче как одна пустились во все тяжкие. Он холодно потанцевал со многими из тех, кто восхищал его в юности, и понял, что не получил никакого удовольствия. Оказалось, что Англия только в его воображении оставалась землей скорби и аскетизма, и, хотя нынешний вечер был далек от распущенности, он подумал о том, что тут царит низменная атмосфера наигранного веселья, а не возвышенный дух сурового спокойствия. И даже здесь, под резным позолоченным потолком у Северэнсов, обстановка скорее напоминала танцплощадку, чем благородный бал, гости приходили и уходили почти без церемоний, и, что самое удивительное, при избытке молодежи не хватало людей более зрелых. Клэй заметил нечто особое в выражении девичьих лиц — какое-то воодушевление пополам с безрассудством, именно оно угнетало больше всего.