Больше, чем просто робот

Все замолкли и уставились на меня, а я не обращал на них внимания. Потом Валид сел рядом.

— У нас также есть кадры, снятые внутри объекта. Их погубила собственная же разработка.

— Так и было, — согласился я. — Они разработали программное обеспечение для андроида, которого планировали заслать на вражескую территорию с целью передачи информации правительству. Шон именно это и сделал. Только он передал сведения не на врага. А на собственного разработчика.

Валид улыбнулся.

— Жаль, что не удалось с ним познакомиться.

Мои глаза обожгло слезами.

— Он был невероятен. — Я посмотрел на Шона. Он до сих пор отвечал на вопросы, которые ему задавали. Шона сканировали и рассматривали шрам на его груди.

— И что теперь? Что будет со всеми андроидами? С Шоном? Он все еще должен быть подключен к серверу САТ?

— Комитет заберет на себя мониторинг таких андроидов. Все они будут подлежать стандартным обновлениям. Никаких вмешательств сверх меры не будет.

— Мне кажется, САТ взломала мой домашний роутер, — признался я. — Но на сто процентов уверенности нет.

— Да, взлом был, — ответил сержант. — Но теперь их главный сервер под нашим контролем, так что можете быть спокойны.

Я откинулся на спинку дивана, запустил руки в волосы. Голова шла кругом.

— Ваши показания нам, возможно, тоже потребуются, — сказал Валид. — Конечно, у нас имеется та запись, которую прислал Шон. Надеемся, что ее будет достаточно. Еще в нашем распоряжении все их программное обеспечение, записи, универсальный ключ-отмычка — абсолютно незаконная вещь, кстати. Все данные по международным сделкам… Так что, можно сказать на волю представители корпорации САТ не скоро выйдут. Но ваши показания, все же, могут потребоваться.

Я медленно кивнул. Мне было абсолютно все равно. Я глянул на агентов, которые, похоже, закончили с Шоном.

— Что обнаружили?

— Стандартный образец А-класса, — ответила одна из них. — Какой бы ни был процессорный блок до этого, сейчас его нет.

Я снова кивнул. Но на этот раз из моих глаз хлынули слезы. Валид похлопал по плечу.

— Мы свяжемся с вами завтра. Для подписания протокола.

Я смахнул слезы.

— Да, конечно.

— А сейчас оставим, — добавил сержант. — Я уведомлю полицию, что разговаривал с вами. Они, скорее всего, тоже захотят завтра с вами встретиться. Я бы посоветовал, не покидать город и не общаться с прессой.

Валид оставил свою карточку на столе, и они с сотрудниками ушли.

Чже похоже нервничал. Он теребил свои руки и периодически чесал голову. Было видно, что он сильно испугался.

— Я, наверное, пойду…

Я кивнул. Ему нужно было уйти, а мне была важна тишина.

— Да, конечно. Спасибо, что зашел.

— Я рад, что у тебя все в порядке. Увидимся на работе.

Я кивнул, и Чже ушел. Меня окутала оглушительная тишина. Обычно я наслаждался ею. Но сейчас я безумно скучал по Шону. Я ощущал пустоту, которая затягивала. И хотелось, чтобы она поглотила меня целиком.

На периферии зрения мелькнуло какое-то движение. Оказалось, это Шон подошел и сел рядом. Я не хотел на него смотреть. Я бы не вынес. Андроид очень сильно напоминал мне ЕГО. У него были его глаза, его волосы, его губы…

Я уставился на дверь и предпринял попытку заговорить. Хотел приказать ему выключиться. Или показать его комнату и попросить не выходить из нее. Мне требовалось срочно что-нибудь разгромить, закричать или поплакать, пока не заполню душевную пустоту, или забраться в постель и выреветься, пока не усну.

— Ллойд, — произнес Шон.

Я поднял руку, останавливая его.

— Пожалуйста, не надо. Знаю, что все для тебя ново. И понимаю, что из меня сейчас не лучший опекун. Просто ты мне очень напоминаешь того, кого я любил и кого потерял, и мне пока тяжело с этим справиться.

Шон замолчал, а я встал. Ноги двигались с трудом, глаза застилали слезы, но мне удалось сделать несколько шагов по направлению к комнате. Я нуждался в покое. Я нуждался в Шоне.

— Отключись.

Я вошел в спальню, забрался в постель, прямо с головой укутался одеялом и стал ждать, пока темнота меня не поглотит.

Тишина.

Одиночество.

Разбитое сердце.

Утрата.

Сожаление.

Я жалел, что не сражался за него до конца. Сожалел, что запретил Шону с ними бороться. Мы просто вошли туда. И позволили так обойтись с собой. И даже не попытались их остановить. Мне следовало сильнее стараться. Умереть, но защитить Шона… А вместо этого… Я ничего не сделал… И что могли значить его последние слова? Неужели наши вечера, проведенные за чтением «Моби Дика», так значили для него, что Шон для прощальных слов выбрал цитату именно оттуда? Почему лишний раз не сказал, что любит меня? Почему не сказал, что все будет хорошо?

Какого черта попросил называть его Измаилом?

Я резко откинул одеяло и сел.

Измаил!

— Можешь называть меня Измалом, — пробубнил я. — Зовите меня Измаилом. Однажды Шон говорил, что не сможет стать Измаилом, так как не переживет разлуки со мной. Тогда к чему эта фраза? Как прощальные слова для меня… Что она могла значить? Еще Шон как-то говорил, что сомневается, что Измаил настоящее имя героя. И имя всего лишь самовыражение. Того, кого отвергли и не любили.