Больше, чем смерть (СИ)

От абсурдности увиденного я на несколько минут просто выпал из реального мира, пялясь на щупальца.

Что это за хрень, мать её?!

Почему у меня внутри копошится какая-то гадость, и куда делись мои рёбра?!

Словно в ответ, щупальца начали сокращаться и копошиться быстрее. Я почувствовал, как на мгновение разум затуманился, поглощённый страхом и желанием спрятаться. Я забился на полу в судорогах и рассечённая кожа вдруг сама собой начала сходится на груди, сшиваясь теми самыми щупальцами, заполнившими мою грудь. Через пару секунд о разрезе уже ничто не напоминало. Даже шрама не осталось.

После этого, со внезапностью удара молотка по пальцу, я осознал, что происходит.

Я умер.

Мысль почему-то не принесла ничего нового, кроме апатии; видимо, измождённому плотностью ошеломительных событий разуму уже всё было безразлично. Повертев её так и эдак, я пришёл к выводу, что, похоже, скоро наступит зомби-апокалипсис, если готовый к эксгумации труп вдруг показывает признаки жизни. Можно даже сказать, бурной внутренней жизни: видение заполнявших тело моря черно-красных щупалец не шло из головы. Движимый каким-то болезненным интересом, я попробовал нашарить выроненный врачом нож. После нескольких неловких минут приспособления к новому телу нож нашёлся у стены, слегка погнутый, но, на первый взгляд, рабочий.

Настала пора экспериментов. Нанесённый с заметным усилием лдлинный разрез на ладони моментально затянулся чёрными нитками и исчез. Воткнутый в ладонь нож причинил только приглушенную боль, утихшую почти сразу с затягиванием дыры. Поколебавшись, вонзил скальпель в бедро и стал резать его по-живому. Ощущения не из приятных - тупая боль, как будто тыкал пальцем в застаревший синяк, но я думал, что будет хуже. Сам нож, вошедший только на половину лезвия, завяз в ране, отказываясь двигаться дальше, и стоило его вынуть, щель в ноге уже привычно ожидаемо растаяла. Дальше маньяческие порывы пришлось унять, так как хирургический скальпель окончательно затупился о неподатливую шкуру, старательно маскирующуюся под кожу.

- Обалдеть, - пробормотал я. Голос тоже был чужой, низкий и сипловатый. - Привет дедушке Какузу от его любимого внука.

На вопрос никто не ответил. Я подождал ещё немного, - вдруг кто-нибудь всё-таки отзовётся, - после чего с натугой встал и, пошатываясь направился к двери морга. Надеюсь, мир ещё не погрузился в пучину апокалипсиса, потому что я буду скучать по острым куриным крылышкам.

***

Как гласит одна философская парадигма, называемая солипсизмом, мир вокруг наблюдателя существует только пока его наблюдают, и только в таком виде, в котором он наблюдается. С точки зрения солипсиста, мир вне зоны действия его органов чувств не существует. Вы можете сколько угодно рассказывать ему о голодающих детях в Африке, но с его точки зрения, это всё чушь, порождённая вашим воображением. В реальном ире, конечно, такого не встретишь, но на то это и философия, чтобы говорить о вещах, которые никто никогда не видел.

В данный момент я отчаянно хотел, чтобы явление солипсизма существовало. Чтобы можно было, как в детстве, закрыть глаза и притвориться, что всё в порядке. Порядочно проблуждав по больнице, - причём большая часть этого времени ушла на то, чтобы окончательно освоиться с координацией движений, - я вывалился в вестибюль больницы. Было темно, как ночью в деревне, но благодаря ещё одному выверту биологии зомби, зрения хватало на сносную ориентацию. Я даже подобрал себе служебную одежду, видимо, санитарскую, и белый докторский халат, чтобы не сиять голой задницей.

Люблю белые халаты.

Во дворе больницы можно было различить фигуру, в сумерках напоминающую дерево странных очертаний. Я пригляделся и подошёл поближе, напрягая зрение.

Фигура оказалась вертолётом, окружённым группой людей в камуфляжной униформе, насколько можно было разглядеть зрением в оттенках серого. Расхаживая по двору , переговариваясь, они формировали собой плотную сеть, пробраться через которую было бы возможно, только если бы я умел становиться невидимым. Неподалёку от входа лежала какая-то куча, при рассмотрении оказавшаяся телами персонала, сваленными друг на друга.

Глядя на то, как как кто-то из солдат махнул рукой, и приложил к лицу рацию, я очень медленно и аккуратно отошёл от дверей. Одно дело знать, что нож меня не берёт, другое дело - соваться под пули спецназа, не брезгующего казнью оказавшихся не в том месте людей. Сомнительно, что их расстреляли за несоблюдени правил гигиены. Двигаясь на цыпочках, я спешно прикидывал, что теперь делать дальше. Судьба несчастных медиков меня не особо волновала, и в какой-то степени я даже мог понять их командира: если есть хоть малейший риск, что поднимающеся из мёртвых люди вырвутся наружу, то весь мир скоро станет одной большой киноплощадкой для съёмок новой части "Зловещих мертвецов". Спасибо, предпочту для этого телевизор своему дому.