Больше, чем соседи

Я чуть не прыснула со смеху. Пандора? Это мое прикрытие для работы. Какого хрена? Как ящик Пандоры. Так держать, Фред. Это было лучшее, что он смог придумать? Или он сделал это, чтобы подразнить меня? Обычное имя, например, Мэри или Патриция, подошло бы лучше. Было бы неплохо хотя бы предупредить. Этот мудак, наверное, хотел, чтобы я все испортила.

Этого не случится, приятель.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы подавить смех, надеясь, что смогу пройти через это собеседование, не сломавшись. Мне бы не помешало посмеяться после такой недели, которая у меня была.

— Вы можете называть меня Дора, — говорю я, как будто родилась с этим необычным именем и мне все время приходится поправлять людей. Дора путешественница (прим. оригинальное название детского мультфильма Даша-путешественница). Боже, как я переживу следующие пять минут?

Коннор указывает на барный стул слева от меня:

— Присаживайся.

Я делаю, как он велит, все еще прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться ему в лицо. С этого момента и до тех пор, пока я не прижму ублюдков, управляющих их операцией в этом магазине, я буду Дорой или кем бы там, черт возьми, мне ни пришлось быть, чтобы написать эту историю.

— Итак, Дора, — говорит Коннор. — Ты когда-нибудь работала в музыкальном магазине?

Я качаю головой:

— Нет.

— Ты знаешь, как пользоваться проигрывателем? В этом магазине мы играем только винил. Использование компакт-дисков или MP3-файлов в системе объемного звучания запрещено. Политика магазина. У нас нет ничего, чем ты могла бы их воспроизвести.

— Логично, учитывая, что это музыкальный магазин, — говорю я, почти забывая, что это собеседование. Я изображаю улыбку с закрытыми губами и продолжаю: — Да, я знаю, как пользоваться проигрывателем. У меня есть старая модель «Торенс» моих родителей, которую они купили после того, как поженились.

— Мило, — он двигает руками перед собой, чтобы хрустнуть костяшками пальцев, при этом его мускулистые руки сгибаются. — Не часто у нас здесь бывает кто-то, кто хотя бы знает, как включить пластинку, — закончив разминку, он наклоняется вперед, опершись руками о стеклянную стойку, удерживая мой взгляд. — Ну, график работы довольно простой — в понедельник, среду и пятницу вечером с четырех часов до закрытия в десять. Я плачу наличными раз в неделю. Никаких сверхурочных, никакой медицинской страховки, никаких льгот любого рода. Ожидается, что в конце своей смены ты запрешь магазин, закроешь кассу и проследишь за тем, чтобы на следующее утро в магазине было чисто. Думаешь, справишься с этим?

Слишком большое доверие для нового сотрудника. Может, я ошиблась насчет этого места. В любом случае, я могла бы потратить лишние деньги на покупку продуктов или, по крайней мере, свежего запаса «Читос» и водки.

— Да, справлюсь. Когда мне начинать?

— Как насчет сегодняшнего вечера?

Я киваю, нервничая из-за того, что начинаю так скоро. Наконец-то все это происходит. Перерыв, в котором я нуждаюсь.

— Звучит заманчиво, — говорю я ему.

— Приходи примерно без четверти четыре, и я подготовлю для тебя все, что нужно.

Я протягиваю руку Коннору, и он пожимает ее. У меня есть работа, которая может или создать, или разрушить мою карьеру.

16

Итан

Одиннадцать лет назад

Когда открываю глаза, в основании моего черепа ощущается тупая пульсация. Я моргаю несколько раз, мое зрение затуманивается из-за слепящего света над головой.

Бип, бип, бип.

Что это за звук?

У меня болит все тело от головы до пальцев ног. Боль ползет вверх по моей ноге, оседая вокруг бедра. Так чертовски больно, что мне приходится снова закрыть глаза и прикусить губу, пока не пройдет следующая волна. Каждый глухой бум в моей голове каким-то образом идеально совпадает с каждым бип, и этот шум заставляет мою голову болеть лишь сильнее.

Я протягиваю правую руку и ощущаю холодный пластик, жесткий материал, незнакомый, чуждый мне. Но у меня не хватает сил подняться. Заставляя себя держать глаза открытыми, я поворачиваю голову в сторону, чтобы осмотреть местность.

Где я? Откуда доносится весь этот шум?

Я вытягиваю шею, чтобы прислушаться к крикам по ту сторону белой занавески, которая закрывает мою кровать. В поле зрения появляются тени людей, передающих друг другу предметы.

Мне это мерещится?

В лицо мне ударяет запах медицинского спирта, смешанный с тошнотворным запахом, который ассоциируется у меня с больницами. Я в больнице. Какого хрена я здесь делаю? У меня ничего нет, никаких воспоминаний о том, почему я не могу пошевелить ногой или почему моя голова, черт возьми, убивает меня.

Высунув язык, я облизываю потрескавшиеся губы. У меня во рту знакомый металлический привкус. Кровь. Я хорошо ее знаю за все годы игры в хоккей.

Новые крики по ту сторону занавески заставляют меня замереть. Кто-то кричит, перекрывая весь шум. Это женщина.

— Уберите ее отсюда, — рявкает мужчина, его голос такой громкий, что эхом отдается у меня в ушах.