Больше, чем страх

— Я сам положил фильм на стол, — сказал генерал. — Мне его дали, как только мы приехали в этот... в это место, «Калле-Эдисон». Еще сказали, что для меня этот фильм представит особый интерес. Но мы его так и не посмотрели. Неизвестный, неожиданно появившийся в комнате, выкрал пленку.

— Кто вам дал эту пленку, генерал?

— Как кто? Мой приятель Вилламантес.

— Он вам не приятель. Вилламантес — коммунист, и он причастен к сегодняшней попытке вашего убийства.

Возможно, я и поспешил с таким выводом, но если Вилламантес передал генералу Лопесу эту пленку, то он должен был знать, что на ней. А если за попыткой ликвидировать генерала стояли коммунисты, то, значит, и этот преуспевающий бизнесмен состоял членом компартии или, по крайней мере, помогал ей.

Я поймал на себе недоверчивый взгляд генерала.

— Вы ошибаетесь, — твердо произнес он. — Он не просто приятель, он — мой друг.

Жаль, но я не мог объяснить генералу, почему человек, подсунувший ему этот фильм, не может быть его другом.

Я постоянно ощущал шаткость своего положения. Сейчас я был в роли человека, который за вознаграждение должен был обеспечить безопасность генерала. Но можно легко представить, что будет со мной, если он вдруг узнает об истинной цели моего приезда в Мехико. Тогда я снова окажусь в тюремной камере. И на этот раз навсегда.

Тут я вспомнил о капитане Эмилио и вздрогнул.

— А кто бросился на того... незнакомца? — спросил я, решив немного сменить тему разговора.

— Сеньор Вилламантес.

Значит, тот мужчина с длинными баками, которому я врезал в живот и разбил лицо, который гнался за мной и искал меня во «Фронтон-Паласе», и был Вилламантес.

— А кто из вас стрелял?

— Сеньор Вилламантес.

— А кто погнался за тем человеком?

— Jefe de policia и сеньор Вилламантес.

Да, Вилламантес принес с собой фильм и передал его генералу Лопесу. Он был единственным из их компании, кто знал, что на пленке, и можно было легко представить, как он волновался, предвкушая удовольствие от того, что генерала Лопеса хватит удар. Он же и постарался, чтобы просмотр порнофильмов начался с его пленки. Несомненно, Вилламантес был не только участником заговора, но и имел явно садистские наклонности.

Я попытался поподробнее расспросить у генерала об этом человеке, но оказалось, что он знает о нем совсем немного. Ходили слухи, что несколько лет назад Вилламантес выиграл в национальной лотерее миллион песо, удачно вложил их в какое-то дело, а после этого занялся торговлей, якобы весьма успешно. Ни в каких скандальных историях замешан не был.

— Генерал, а где сидел Вилламантес, когда... начался просмотр? Как он себя вел? — спросил я.

— Сначала сидел рядом со мной, на кушетке, — ответил он и задумался. — Потом, как только погасили в комнате свет, поднялся и подошел к проектору.

— Сразу же, как только стало темно?

— Ну... точно не помню... кажется, сразу. А что это был за фильм? Почему из-за него разгорелся такой сыр-бор?

— Забудьте о нем, — с трудом подавив в голосе дрожь, посоветовал я.

— Тот незнакомец буквально вырвал пленку из аппарата и убежал с ней. Странно, что...

— Пусть это вас не волнует, — поспешно сказал я. — Кража фильма — чистая случайность.

Этот сеньор Лопес задает слишком много каверзных вопросов, подумал я.

К генералу вновь вернулся тот озадаченный вид, точно такой, как и в ту минуту, когда его сеньора объясняла ему, почему я оказался в их доме. Я попытался вновь направить ход его мыслей в другое русло.

— Генерал, — сказал я, — у меня есть весьма веские причины полагать, что Вилламантес коммунист. Он знал, что сегодня вечером вас должны убить. Поверьте мне на слово и остерегайтесь его.

Генерал ни слова не проронил мне в ответ, и я продолжил:

— Если он тайный агент мексиканской компартии, то вы, генерал, хоть и большой специалист по коммунистам, глубоко в нем ошибались. Сами знаете, коммунисты способны заморочить голову кому угодно. Даже таким, как вы.

Помолчав немного, генерал сдвинул к переносице брови и сурово произнес:

— Вы совершенно правы. Коммунисты, выступая открыто от лица своей партии, ничего не добьются. Поэтому они вынуждены действовать в глубоком подполье. К какой только клевете не прибегали красные, чтобы опорочить честного человека. А какой грязью они поливали мою Натанию.

И он поведал историю о кампании клеветы, которая была развернута в прессе против сеньоры Лопес, ту, о которой рассказывал Амадор. Упомянул генерал и о многочисленных нападках на него самого.

— А знаете, мистер Скотт, очень часто большее зло исходит от нормальных уважаемых людей, которые попадаются на удочку коммунистов. Порой они подхватывают такую ложь, в которую и поверить невозможно. Так что опасны не столь коммунисты, сколь те, кто им верит. Ну разве не парадокс?

— Мы говорим с вами на одном языке, генерал, — сказал я и потянулся к стакану с ромом. — Такие легковерные чудаки встречались и мне.