Больше, чем страх

— Что ты делаешь? — спросила меня девушка.

— Пытаюсь отыскать весло, — прошептал я в ответ и, прервав поиски, посмотрел на медленно удаляющийся берег.

До него было ярдов двадцать. По мигавшим в темноте фонарикам я понял, что преследователи вот-вот появятся из-за деревьев, и снова принялся искать весло. Не найдя его, я, несмотря на присутствие девушки, грязно выругался.

— Что случилось? — спросила Моник.

— Попробуй догадаться, — огрызнулся я, досадуя на себя, что, сев в лодку, не позаботился о веслах. — Придется грести руками. Надо же заставить это корыто хоть как-то двигаться. Чем быстрее и дальше отплывем от берега, тем лучше.

С носа лодки опять послышался тот же странный звук.

— Чем ты там занимаешься? — шепотом спросил я Моник. — Что там у тебя все время позвякивает?

— Хм-м-м... Позвякивает? — переспросила девушка.

— Откуда эти звуки? — вновь поинтересовался я, осторожно гребя какой-то посудиной, которую на ощупь нашел на дне каноэ.

С ее помощью мне удалось продвинуть лодку еще на пару футов от берега.

На секунду сквозь густую пелену облаков прорвался слабый свет луны и посеребрил очертания силуэта Моник, сидевшей на носу лодки. Я увидел, как что-то слабо блеснуло в ее руках. Приглядевшись, я понял, что это были бутылки, которые она использовала вместо весел.

— Ты что, не бросила бутылки?

— Какие? Эти? — удивленно спросила она, и бутылка снова звякнула, задев о борт лодки. — Я даже не знала, что они у меня в руках. Просто бежала, позабыв обо всем на свете. А ты что, несся как угорелый и думал, что у тебя в руках?

— Да, ты, кажется, права. Ладно, греби дальше.

И мы дружно заработали: я — большой консервной банкой, а она — бутылками. Но лодка почти не сдвинулась с места. Поразмыслив полминуты, я наконец-то понял, в чем дело: Моник сидела лицом ко мне и старательно гребла в противоположную сторону, обратно к берегу.

— Слушай, — обратился я к ней, — ты что, саботажем занимаешься? Может быть, ты коммунистка? Если мы не уберемся подальше, нас обоих убьют. Ты же гребешь обратно к берегу. Давай делай как я.

Моник сразу все поняла, и наша лодка стала набирать скорость. Я оглянулся назад, и, не увидев на берегу света карманных фонариков, немного успокоился, и начал обсуждать с девушкой подробности наших злоключений. Достигнув середины озера, мы перестали грести.

— Что будем делать дальше? — шепотом спросила Моник.

— Не знаю, — также шепотом ответил я. — Пока не известно, где наши преследователи. Может, ходят по берегу, а может, взяли лодку и плывут за нами.

— О Боже, — чуть слышно произнесла девушка и, прильнув губами к горлышку бутылки, перевернула ее дном вверх.

В ночной тишине раздались булькающие звуки. Затем Моник поднялась с места и, осторожно ступая, направилась ко мне. Я встретил ее на середине лодки.

— На, выпей, — сказала она, передав мне бутылку виски. — Тоже, наверное, хочешь.

Отпив виски, я вернул бутылку Моник, а та, сделав глоток, вновь протянула ее мне. Почти молча мы несколько раз передавали друг другу бутылку, пока я не обнаружил, что она пуста. Обе бутылки, из-под виски и минеральной воды, я выбросил за борт. Теперь мне стало совсем хорошо.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я девушку.

— Великолепно, — слегка заплетающимся языком ответила та.

— Ты хоть поняла, что нас сегодня чуть было не убили? Правда, опасность еще не миновала, — с трудом шевеля губами, заметил я, — но меня это уже пугает не так, как раньше. — Помолчав немного, я продолжил: — Хотелось бы верить, что эти ребятишки остались на берегу. Жаль, что у нас нет весла. Слава Богу, что наконец-то выплыли на середину озера и теперь одни. Без преследователей.

— Как здесь тихо и спокойно, — мечтательным голосом произнесла опьяневшая девушка.

— Тихо и спокойно? Ха! Того гляди, начнут стрелять, а ты говоришь «спокойно». Ты что, не понимаешь, что нам все еще грозит опасность?

— Это даже романтично. Посмотри, луна выходит из-за туч. Правда, красиво?

— Просто потрясающе. Луна, видите ли, выходит. Только этого нам не хватает. Хорошо, что еще не взошло солнце!

— Боже, надо же сказать такую глупость. По ночам солнце не всходит.

— Ну да. Это ты у нас такая умная: неслась через весь парк с двумя бутылками. Ладно, мы оба хороши. Кстати, как нам отсюда выбраться? Ты не знаешь?

Она промолчала. Я бросил взгляд на берег, но ничего настораживающего там не заметил. Правда, было темно, и я с трудом различал окружающие предметы. Свет луны становился ярче. Я вновь посмотрел на Моник и, увидев, в какой непотребной позе она скрючилась на дне лодки, скривился.

— Ты бы сменила позу, — недовольно сказал я. — На тебя даже неловко смотреть.

— А как мне сидеть? И почему это моя поза тебя так раздражает?

— Не спрашивай, поняла? Если бы ты знала, что мне пришлось пережить за эту ночь... Прошу тебя, не сиди так.

— А по-другому в этой лодке и не сядешь. Ты что, думаешь, это... яхта? Здесь так неудобно.

— О Боже, — вздохнул я. — Тогда сиди, как тебе удобно, но только спокойно.

— Я же сказала тебе, что здесь неудобно, — промолвила девушка и, поерзав на дне лодки, сменила позу. — Вот, так немного лучше.