Больше, чем враги

– Удивительно, – задумчиво произнес Питерс, – на воле у вас не было бы шанса повстречаться. А если бы и был, то вы и двух слов бы друг другу не сказали. И никогда бы не подумали, что можете стать подругами.

– У меня была та, которую я считала подругой, – грустно ответила я. – Теперь она – будущая супруга моего бывшего жениха. Забавно, да?

– Скорее уж печально. Но здесь быстро учишься разбираться в людях, Дамочка. Слишком уж много зависит от этого умения.

Вот так Мышка осталась в лазарете еще на десять дней. Андерсу до нее дела не было. Лютый однажды удивленно поинтересовался, отчего заключенная столь долго болеет, ведь он бил ее вполсилы. По его мнению, Мышка давно уже должна была вернуться в барак и приступить к работе. Но Док довольно резко ответил, что субтильная девушка простыла, постояв полуобнаженной у столба на морозе. Спорить с Питерсом Лютый не осмелился.

Выдать нас никто не мог: Красотку Док уже выписал, а Брюнетка по-прежнему мало что соображала. Мышка же лентяйничать не собиралась. Она сразу же взяла на себя почти всю грязную работу. А потом напросилась и в лабораторию.

– Я не настолько грамотна, чтобы помогать Доку с бумагами, – пояснила она мне. – У тебя это получается лучше. А вот варить зелья мне интересно.

И это было правдой. Мышка скрупулезно взвешивала на аптекарских весах ингредиенты и строго следила за временем приготовления.

– У тебя в роду не было магов? – спросила я как-то у нее.

Пусть лагерь был окружен антимагической чертой, но такую страсть к зельям у не-магов я не встречала.

– Вроде бы нет, – ответила подруга. – Но я свою родословную, сама понимаешь, знаю плохо. Может и затесался кто, сделал бастарда моей, к примеру, прабабке, да разве теперь выяснишь?

А я подумала, что когда Мышка выйдет из лагеря, ее обязательно надо будет проверить на наличие магических способностей. Если мои догадки подтвердятся, то устроить свою жизнь подруге будет проще. Бывших заключенных неохотно берут на работу, но к магам это не относится. Хорошему зельевару простят многое.

На свидание я шла с колотящимся сердцем, волнуясь, будто в далекой юности. Как поведет себя Марк? Захочет опять поцеловать или будет вести себя сдержанно-равнодушно?

Заметив на уже привычном месте койку, я не сдержалась и хихикнула. Марк поймал направление моего взгляда и лукаво предложил:

– Все-таки хочешь испробовать?

– Пожалуй, воздержусь. Лагерная мебель крепкой не выглядит, а учитывая похвальбы некоторых присутствующих, я и вовсе опасаюсь за ее сохранность.

– Не припоминаю, когда это ты похвалялась своим темпераментом, – заметил Марк, помогая мне снять тулуп.– Но буду счастлив проверить.

– Я?

– Поскольку нас здесь двое, а я хвастаться не приучен, то, полагаю, говорила ты о себе.

– Марк Грен, ты наглый высокомерный заносчивый…

Меня остановил громкий смех.

– Тиа, тебя по-прежнему так легко вывести из себя.

– Такой фокус всегда удавался только тебе, – проворчала я, отведя взгляд в сторону.

Неожиданно Марк обнял меня.

– Знаешь, я рад быть для тебя особенным. Знать, что я тебе небезразличен. Пусть даже так.

Я упрямо вскинула голову, собираясь съязвить, но он не дал мне сказать ни слова, накрыв мои губы своими.

Меня охватило знакомое тепло. Я прильнула к Марку, обвила руками его шею, с готовностью раскрыла губы, пропуская его язык. Все мысли улетучились, весь мир не имел значения, остались только я и он, его руки, его губы, его шепот, когда мы наконец разорвали поцелуй:

– Моя Тиа.

В тот момент я действительно принадлежала ему. Если бы он захотел, то мне было бы безразлично: лагерная койка, стол, голый пол. Но Марк опустился на стул и притянул меня к себе на колени.

– Я так тебя хочу, – шепнул он и прикусил мочку моего уха. – Но не здесь, не в этом ужасном месте. Зато потом я сутки не выпущу тебя из постели. Нет, трое суток.

– И это мне говорит человек, не привыкший похваляться, – фыркнула я.

– Я не похваляюсь, я предупреждаю, – заявил Марк, скорчив строгую физиономию.

Я провела пальцем по якобы сурово нахмуренным бровям, затем очертила контур его губ.

– Марк, почему у нас никогда не получалось обходиться без споров и ссор?

– Мы не спорим, когда целуемся, – со смешком возразил он.

– Да, спорить во время поцелуев неудобно, – согласилась я и немного переместилась, устраиваясь поудобнее. – Отвлекает.

– Ты испытываешь мою выдержку? – спросил Марк. – Хочешь, чтобы я нарушил слово?

Сообразив, о чем он, я прильнула к нему крепче.

– Не думаю, чтобы я была против.

Я прикоснулась губами к его виску, спустилась по скуле, а потом прикусила кожу на шее, со странным удовлетворением подумав, что в этом месте точно останется след.

– Давай лучше отвлечемся и поговорим.

Вопреки словам Марка его рука нырнула под подол моей робы и легла на бедро.

– Давай, – согласилась я и провела по его шее кончиком языка. – О чем?

– Скажи, в этом месте есть хоть один человек, которому ты могла бы хоть немного доверять? Начальника я видел – мерзкий тип. Охранники тоже не располагают к дружелюбному общению.