Больше, чем желание (ЛП)

Да, я тоже слышу. И мне, как и ей, больно. Почему так получается? Мы провели вместе всего одну ночь. Окей, восхитительную ночь. Одну волшебную ночь. Но это все еще всего одна чертова ночь!

Моя одержимость скоро пройдет, верно?

Я надеюсь. Я не спал с тех пор, как она уехала. Я определенно не могу находиться в постели и не думать о ней.

Песня заканчивается, публика аплодирует. Но аплодисменты слегка приглушенные — вполне соответствуют атмосфере.

Кили улыбается. Мне кажется, вынужденно.

— Спасибо. Следующую песню многие из вас тоже знают.

Когда она начинает петь «Big Girls Don’t Cry⁴», я не выдерживаю. Ее нос покраснел, глаза немного опухшие. Вопреки песне она плакала.

Кили продолжает песней Адель «Someone Like You». Прощание и расставание. Все логическое во мне говорит о том, что мне не стоит ждать окончания шоу, чтобы попытаться увидеться с ней и поговорить, вернуть ее. Но логика явно не в чести.

После короткого перерыва, во время которого она исчезает в задней части заведения, она возвращается на сцену, вместо того чтобы флиртовать с кем-то в зале. Она выбирает «Need You Now», песню Lady Antebellum. Единственное хорошее в этой песне — это красивейший голос Кили и то, что она, очевидно, меня не забыла. Я убеждаюсь в этом, когда затем она поет «When You’re Gone» Аврил Лавин.

То, как она сжимает микрофон, эмоции на ее лице, мольба в ее голосе… Да, я полностью убежден, что эта женщина ушла от меня, потому что в то утро я повел себя как идиот, но она не переболела мной. Мы еще далеко не закончили. Но я не могу отказаться от плана по устранению Гриффа.

К чему это, черт возьми, меня приведет?

Она завершает свой последний сет песней Roxette «It Must Have Been Love», явная отсылка к «Красотке». Я должен остаться. Я должен попробовать еще раз.

Понятия не имею, что скажу ей.

Под аплодисменты публики она делает свой последний поклон, выглядя так торжественно, что мне хочется обнять ее. Не знаю, подберу ли я правильные слова, чтобы убедить ее вернуться и согласиться помочь. Но… ни смелости, ни славы.

Роб хлопает меня по плечу.

— Удачи, друг. Не наделай глупостей.

Я хватаю его за рукав.

— О чем это ты? Что в моем сценарии вообще не глупо?

Я больше не знаю.

— Ты серьезно? — Роб хмурится. — Вау, никогда не видел, чтобы ты настолько терял уверенность. Если больше всего на свете тебе нужна эта девушка, ты должен извиниться, предложить начать все с чистого листа и отказаться от затеи с Гриффом.

Оставить свои долгоиграющие планы ради женщины, которую только узнал?

— Я не могу.

Роб выглядит так, будто понимает и соглашается.

— Знаю, не можешь. Отплатить Гриффу за все дерьмо намного важнее. Не беспокойся о девушке. Играй ею. Получи от нее то, что тебе нужно, а затем вычеркни из жизни, как делал раньше. Она ничего не значит.

И он уходит. Я пытаюсь найти ответы в себе, что не занимает много времени — я хочу и Кили, и отмщения. Точно. Возможно, я хочу больше, чем могу получить, но у меня не получается не смотреть на нее так, словно она исчезнет, если я моргну.

Неужели я так зациклен на этой женщине, потому что прошло много лет с тех пор, как меня кто-то бросил в последний раз? У меня не настолько хрупкое эго. Не предпринимаю ли я подсознательную попытку переписать историю с Тиффани и на этот раз добиться успеха с Кили? Нет. Эта чушь не соответствует действительности.

Тогда в чем проблема? Мне нужно мыслить трезво.

Бросив купюры на стол, я провожу рукой по лицу. Кили убирает микрофон, затем в последний раз улыбается толпе и отправляется в сторону бара, где обычно отдыхают работники.

— Кили, — я бросаюсь за ней.

Блять. Я придумаю, что сказать. Я не особо импульсивен, но я быстро ориентируюсь. Я работаю в продажах, что-то да придет мне в голову. У меня получится переубедить ее. Я надеюсь.

Вот только сейчас я не хочу ей ничего продать. Просто хочу увидеть.

— Кили! — уже громче зову я.

Она оборачивается и замечает меня, останавливаясь как вкопанная.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хочу поговорить. Я не хотел тебя оскорбить или расстроить. Я чувствовал себя ужасно из-за того, как все закончилось, из-за нашего недопонимания.

— Недопонимания? То есть, ты не попросил меня провести время с твоим братом и, если мое обаяние не сработает, задействовать умения в постели?

— Я понимаю, это звучит ужасно. Просто… Дай мне час. Позволь объяснить. Я угощу тебя крем-брюле.

— Я не твой потенциальный клиент, которого ты сможешь привлечь купоном на бесплатный десерт, Максон.

Ее слова ранят. Особенно потому, что я понимаю — она права.

— Не клиент. Я никогда об этом и не думал.

— А о чем ты думал? Что я вылезу из твоей кровати, надену свое развратное платье, чтобы соблазнить твоего братца, и даже не подумаю, что тут что-то не так?

Я вздрогнул — она попала в яблочко.

— Один час. Пожалуйста. Выслушаешь меня?

Она колеблется, и я вижу слезы, застывшие на ресницах.

— Я не должна.

Я ублюдок. Но я использую ее мягкое сердце против нее, потому что она слишком нужна мне.

— Не веришь во вторые шансы?

— Ты знаешь, что верю, — вздыхает она. — Хорошо. Не заставляй меня пожалеть об этом. Где мы встретимся? Я поеду одна.