Больше чем жизнь

Не просидев за завтраком и десяти минут, она чуть ли не выбежала из Большого зала и вернулась в свою комнату. Вечернее платье, которое они с Джинни вместе выбирали в Хогсмиде месяц назад, было разложено на кровати. Она подошла к нему и провела рукой по блестящей ткани - платье было замечательным. Правда, даже этого было не достаточно, чтобы заставить ее радоваться сегодняшнему вечеру. Нет, все, чего ей хотелось, это остаться в своей комнате и не идти ни на какой Бал вовсе.

***

За окном стемнело так быстро, что Гарри даже не заметил этого. Джинни упорхала в спальню для девочек, чтобы начать собираться - Бал должен был начаться уже через полчаса.

Не то чтобы Гарри так уж сильно радовался этому событию - нет, просто это давало хоть какую–то возможность отвлечься. И пусть это была довольно жалкая возможность. Главное, что она была.

Гарри одел парадную мантию и посмотрел в зеркало. Она шла ему просто идеально, этого нельзя было не признать. Рон возился у него за спиной и все никак не мог справиться с застежкой. Он купил себе новую мантию перед седьмым курсом, так как заранее знал о Бале от старших братьев. И, естественно, Рон не мог оставить без внимания собственный внешний вид еще и потому, что на сегодняшний вечер было запланировано одно очень немаловажное событие. Он старался выглядеть идеально. Чтобы только произвести на нее должное впечатление.

Думая об этом, Гарри чувствовал, как невероятная ярость и злость берут верх над его самообладанием.

Он уже и так опасно балансировал на грани безумия. Той вечной зловещей границе ясности и рассудка с абсолютным и совершенным помешательством. Потому что сама мысль о том, что Гермиона будет с Роном и позволит ему сделать все, что он только захочет, была невыносима. Он мог думать только об этом. И о том, как сделать, чтобы этого не случилось.

Раньше, конечно, ему бы и в голову не пришло вмешиваться в личную жизнь друзей. Как бы ему хотелось вернуть то время, когда у них с Роном не было секретов друг от друга, когда ему нравилась Джинни, а Гермиону он воспринимал исключительно как подругу. Потому что теперь, с самого начала этого учебного года, что–то изменилось. Разбилась на мелкие осколки жизнь, которая была до этого. Теперь он уже не мог нормально общаться с Роном. Сначала он испытывал всепоглощающее чувство вины из–за того, что целовал его девушку. Потом - острое желание разбить его тупую физиономию, чтобы не смел прикасаться к Гермионе и чего–то там от нее требовать.

Вся эта ситуация настолько надоела Гарри, настолько вымотала его, что сейчас он просто хотел вернуть все на свои места. Восстановить прежний естественный порядок. Особое равновесие его жизни, которое, тем не менее, было уже навсегда утрачено.

Но сейчас Гарри больше всего на свете хотел вернуть его.

***

Большой зал уже был полон народу. Убранство помещения было великолепным. Все–таки Гермионе, судя по всему, удалось организовать префектов достаточно хорошо. Парящим над столами свечам пришли на смену гирлянды из омелы и плюща. Стены зала серебрились инеем, создавая атмосферу приближающегося Рождества. Столы, накрытые белоснежными скатертями, были сдвинуты к стенам. Теперь посреди зала на возвышении располагался специально приглашенный оркестр, а чуть ниже - танцевальная площадка.

Однако никто не спешил усаживаться. Студенты перемещались по залу из стороны в сторону, переговариваясь между собой. Преподавательский же стол, напротив, уже занимали профессора. МакГонагалл оглядывала сосредоточенным взглядом всех присутствующих, ожидая удобного момента, чтобы объявить о начале.

Гарри обернулся, в надежде увидеть хоть кого–нибудь из своих друзей. Рон, правда, предупредил его о том, что опоздает немного, так как ему нужно закончить приготовления к романтическому ужину для Гермионы. Помнится, Гарри тогда передернуло. И он смутно догадался, что все–таки продемонстрировал Рону свое истинное отношение к этому. Неправильное отношение. Но уж какое было. Впрочем, сейчас Рон все равно был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Он еще долго размышлял бы о чем–нибудь подобном, если бы не внезапно подлетевшая к нему Джинни. Она выглядела…неплохо. На ней было короткое розовое платье и туфли на идиотском, просто умопомрачительно–высоком каблуке. Гарри всерьез опасался, как бы она не навернулась где–нибудь на них. Джинни же, в свою очередь, оглядывала его восхищенным взглядом.

— Гарри, ты прекрасен сегодня, - прошептала она, обнимая его за шею.

И что, это значит, они помирились? Поттер промолчал, обнимая ее в ответ на полнейшем автомате. Но Джинни, похоже, не совсем устраивало его молчание:

— Как я выгляжу? - настойчиво спросила она, отстраняясь.

Гарри задумчиво посмотрел на нее. Никак?

— Тебе идет платье, Джинни.