Больше не промахнусь!

Однажды вечером я сидела и перечитывала его, и Хьюго пришел с работы раньше времени. Я испугалась, что он поднимет меня на смех, и поспешно спрятала письмо между двумя книгами на верхней полке книжного шкафа. Там оно и лежит до сих пор. Я бы многое отдала, чтобы это письмо было сейчас здесь, у меня в руках. С каким бы удовольствием я открыла конверт, вдохнула его аромат, погладила слегка пожелтевшие странички и воздушные завитки подписи, похожей на улыбку той, кого мне так не хватает.

Сон как рукой сняло. Теперь я пытаюсь придумать, как забрать письмо. Хьюго я не доверяю, да и не хочу, чтобы он трогал его своими грязными лапами. Худшее не должно касаться лучшего. При одной мысли о том, что он и его новая подружка начнут убирать в квартире и выбросят письмо на помойку, мне становится дурно. Что же делать? Я должна поговорить с Эмили. Она что-нибудь посоветует. Но без телефона я не смогу сегодня с ней связаться. К тому же я думаю, что она проводит воскресенье с очередным кандидатом в бойфренды, с которым познакомилась в театральном клубе. Значит, придется отложить до завтрашнего утра.

Я встала еще до рассвета. Нужно было хоть чем-то себя занять, чтобы не думать о письме. Я бродила из комнаты в комнату, усаживаясь прямо на пол и изучая каждый уголок, – искала способ почувствовать себя здесь дома. Подруга моей сестры позволила все поменять, но на это не так просто решиться. Думаю, одну из комнат придется превратить в мебельный склад. Я отнесу туда всю ее мебель, включая этот большой диван. Мой старичок, конечно, затеряется в бескрайней гостиной, но с ним мне будет уютнее.

Меня не покидает ощущение, что я начинаю новую жизнь. Я впервые буду жить одна и сама принимать все решения. До сих пор мне не доводилось этого делать. Из маминого дома я отправилась в интернат, а получив диплом, сразу встретила Хьюго. Я чувствую сладостную дрожь свободы и в то же время страх перед одиночеством. Что я буду делать со всем этим пространством и со всей этой свободой? Создавать уют для самой себя неинтересно. Наибольшую продуктивность я проявляю, когда делаю что-то для другого. Мне кажется, это свойственно большинству женщин.

Думаю, мне лучше временно пожить среди коробок, пока я не освоюсь с этим местом.

Так и не определившись, что делать с письмом, я провела воскресенье в блаженном безделье. Я не выходила на улицу и бродила по квартире. Трижды приняла волшебный итальянский душ. Мне хотелось в одиночестве сидеть в своей норке, чтобы несчастный мозг спокойно разобрался с событиями последних дней. Я смотрела, как бегут минуты, хандрила, думала о тех, кто мне дорог. Вспоминала людей, которых отдалил от меня Хьюго: своих прежних друзей и кузенов. Злилась на него, придумывала новые дьявольские планы мести. Даже в покое и безопасности, даже чувствуя мучительный упадок сил, притупляющий бдительность, я считала его поступок возмутительным. Можно сколько угодно говорить себе, что, наверное, я тоже в чем-то не права, но ему нет прощения. Стоит только вспомнить его шаблонные фразы, как во мне начинает бурлить ярость, хочется закричать и ударить его. Сегодня у меня было достаточно времени, чтобы заново пережить все эти эмоции. Я вызывала в себе сильный гнев и отпускала его, подобно волне, которая возвращается в океан, разбившись о скалы. Скалы – это мое новое жилье, убежище посреди бури, где я могу побыть собой, а океан – это слезы моей боли, моего горя и моих надежд, растаявших, как снег на солнце. Знакомые, родные и друзья не гарантируют, что однажды мы не окажемся отчаянно одинокими перед лицом несчастий. Я вознамерилась впредь обходиться без мужчин и без каких-либо иллюзорных чувств. Я больше не хочу быть жертвой грез, которые мужчина сначала дарит, а потом разрушает. Я стану самостоятельной, свободной и ни от кого не буду зависеть.

Я долго смотрела в окно. Кажется, я почти весь день провела в гостиной. Не буду ставить здесь телевизор. К чему тратить время на бесполезные вещи?

Вечером, когда я легла спать, я уже понимала, где нахожусь, но, несмотря на все принятые мной решения, не знала, какой теперь будет моя жизнь.

14

Должна признаться, я обрадовалась, когда за окнами забрезжил рассвет. С одной стороны, было здорово провести воскресенье в своем ритме, без спешки и чужого давления. Надо время от времени устраивать такие дни – как некий ритуал, как свидание с самой собой. Но теперь мне снова хочется увидеть людей, ощутить биение жизни. Мне также не терпится поговорить с Эмили о письме.

Выходя из квартиры, я нос к носу сталкиваюсь с соседом.

– Здравствуйте! – произносит он с искренней улыбкой и представляется, протягивая руку: – Ромен Дюссар.

– Очень приятно. Мари Лавинь.

В его антропометрической карточке я бы написала: «Рост 1 м 85 см, волосы темные, глаза карие, стройный, руки ухоженные, одет элегантно, обручального кольца нет».

– Значит, это вы въехали в квартиру Вероники?

– Да, на год.