Больше не уходи

Десять миллионов франков плюс содержание, полагающееся мужу Эммы Баланс…

* * *

Бланш поставила перед ним тарелку с дымящейся бараниной и сырную запеканку.

— Сколько лет твоей невесте? — спросила она, усаживаясь рядом и царапая вилкой клеенку. — Девяносто?

— Много, я думаю… Хотя выглядит она не так уж плохо…

— Десять миллионов франков, говоришь? Что-то тут не так… если честно, я уже голову сломала над ее предложением. А ты?

— Я предпочитаю есть баранину и ни о чем не думать.

Мысленно Борис был уже в Москве. До отъезда оставалась всего неделя. Десять миллионов франков и Валентина, эти два понятия переплелись… Мозг отказывался размышлять над предложением Эммы. В конечном счете он был свободным мужчиной, а потому мог позволить себе все. Бланш это знала, как догадалась об этом и Латинская. Его искушали. И ему нравилось это. Самое худшее, что Эмма могла с ним сделать, это убить его. Но в этом не было никакого смысла. В случае же если она откажется заплатить ему эти пресловутые десять миллионов, он вернется к Бланш, которая безропотно поставит перед ним тарелку с едой и выпивку. И жизнь вернется в свое прежнее русло. Он также будет ходить в «Экспресс» и играть грустные мелодии Гершвина или Джоплина…

— Собери вещи, — вдруг велел он, вставая из-за стола.

Бланш уронила чашку, и молоко разлилось по полу.

— Борис?!

— Завтра мы переезжаем в Булонский лес. Там хорошо, поверь, — он повернулся и нежно привлек к себе слегка располневшую за последние полгода Бланш. — Если ты не будешь устраивать сцен, на те пятьсот тысяч франков, которые Эмма заплатит мне завтра за согласие, ты сможешь купить себе бордовую испанскую спальню, о которой мечтала…

— Но, Борис?!

— А десять миллионов я подарю Валентине.

Бланш заплакала.

9

Она позвонила Кострову и попросила о встрече.

Это был небольшой частный ресторан на Берсеневской набережной.

Валентина не была уверена, что он придет, слишком тяжела оказалась нанесенная ему обида. Но когда Валентина увидела его входящим в зал, сердце ее забилось сильнее: она испугалась вдруг того, что он ей сейчас скажет.

Он выглядел как всегда безукоризненно, стильно, а румянец на щеках свидетельствовал о здоровом образе жизни. Костров улыбнулся ей как старой знакомой.

Сев за столик, внимательно посмотрел ей в глаза:

— Ну, здравствуй?! — прозвучало полувопросом.

— Сережа, — она протянула руку и, чуть не сбив маленькую вазочку с цветами, опустила ее на его руку, — прости меня, пожалуйста…

В ресторане и без того в этот час было безлюдно и тихо, но после ее слов им показалось, что даже немногочисленные посетители и те замолчали, словно прислушиваясь к ним.

— Ты хотела меня видеть? Зачем? Кажется, ты вывезла все свои вещи… Скажи, ты ушла к нему? — Наконец-то он узнает истинную причину ее побега со свадьбы.

— Нет, я ушла скорее всего к самой себе… Я же его не нашла… Да, впрочем, и не искала…

— Почему же ты сбежала? Ты что, сошла с ума? Как ты могла так поступить со мной? — Словно опомнившись, Костров решил дать волю чувствам. В день свадьбы, после того как Валентина села в машину и исчезла, он был уверен, что за рулем сидит по меньшей мере Невский или, во всяком случае, человек, имеющий к нему какое-то отношение: приятель, друг, водитель, кто угодно… И вдруг оказывается, что Невский здесь ни при чем…

— Я виновата перед тобой… Но поверь, я питала к тебе самые искренние чувства, я привязалась к тебе, ты был прекрасным другом… и как мужчина ты был очень нежен… Мне трудно тебе объяснить этот поступок, но ты должен знать, что дело здесь не только в тебе… Просто я, наверно, еще не созрела для брака. Я это поняла, когда надевала свое свадебное платье… Ты бы не дал мне шить, а без этого я не могу… Это все, что у меня осталось в жизни, ради этого я уехала из дома, оставила мать… Я поставила перед собой определенные цели и постараюсь их добиться. Думаю, это нормально. Образ женщины с иголкой в руках — символ домовитости, женственности и семейного благополучия — ко мне пока не подходит. Я тоже женщина, и в руках у меня почти всегда иголка, но я мечтаю о другом… Я мечтаю о подиумах, о том деле, которое позволит мне заниматься всю жизнь тем, чем я хочу… И я чувствую в себе силы… Хотя для этого мне не хватает самого малого: денег…

— Значит, ты пригласила меня сюда, чтобы попросить денег? — Костров покачал головой, не веря в то, о чем начал догадываться, как только услышал слово «подиум». Валентина ускользала от него, как тень… После ее звонка с просьбой «встретиться и поговорить» Сергей сначала страшно разозлился, но потом весь вечер думал о том, что она скорее всего раскаивается в своей дикой выходке, будет извиняться и захочет вернуться… И вдруг эти разговоры о карьере… Ему казалось, что он разговаривает с незнакомкой…

— Нет, успокойся, после того, что я тебе причинила, еще и денег просить… Напротив, я хотела тебя увидеть, чтобы поблагодарить…

— Благодарить? За что?