Больше не уходи

— Знаете, у меня температура… Я совершенно потеряла чувство реальности. Натали, я оставила в аэропорту все свои картины.

— А Бернар? Разве он не заберет их? — По тону, которым все это было сказано, Ева догадалась, что Натали начинает кое-что понимать. А именно: Бернара Ева не видела.

Натали, Ева и Франсуа на фургончике приехали в аэропорт. Пока Натали со знанием дела получала драгоценный багаж, Ева стояла неподалеку. Она находилась в полуобморочном состоянии. Наконец, когда все формальности были улажены, ящики погружены в фургон и отправлены с Франсуа домой, Натали взяла такси и повезла Еву в ресторан.

Крохотный, с белоснежными развевающимися на ветру тентами и плетеной мебелью, ресторан располагался на берегу Сены, откуда открывался вид на причал, возле которого сверкала свежевыкрашенными бортами голубая яхта. Рядом с ней по колено в воде стоял худенький загорелый мальчик в красных шортах и дразнил большущего рыже-белого сенбернара. Солнце плескалось в зеленовато-мутной воде, в воздухе носился запах жареной рыбы и кофе.

— Так вы не встретились с Бернаром?

— Нет.

— Но ведь он вылетел практически вслед за тобой! Вы с ним не могли не встретиться!

— Возможно, у него в Москве были какие-то дела…

— Ерунда! Никаких дел! Он как сумасшедший помчался за тобой. Он мне наговорил такого, что только слабоумный не понял бы, как он влюблен в тебя… — Натали осеклась, словно боясь сказать лишнее, и надолго замолчала.

Принесли салат и жаркое. Обед прошел в тягостном молчании. Натали, не вполне уверенная в том, что Ева знает об их с Бернаром контракте, так и не рассказала ей, что же произошло. Неужели Бернар расторг контракт? А потом, приехав в Москву, позвонил и сказал о том, что «совершил страшную глупость»? Неужели он действительно считает, что для нее деньги играют такую большую роль? Но ведь Натали не слепая, она все прекрасно видела и понимала, она должна была предположить, что с появлением в жизни мужа Евы он отдалится.

— Ну что? — спросила наконец Натали, когда было съедено мороженое и выпит последний бокал белого вина. — Ты готова работать?

— Конечно. Я только об этом и думала. — Ева не лукавила. Она дождаться не могла того момента, когда переступит порог «своей» просторной мастерской и продолжит работу.

— Тогда поедем. — Они встали из-за стола. — Ты увидишь, что в мастерской стало еще удобнее. Там появилось новое кресло для отдыха, большое зеркало, а еще Франсуа установил переговорное устройство. Теперь ты сможешь говорить и со мной, когда я нахожусь в своей комнате, и с Сарой. А насчет Бернара — не переживай. Я его знаю, он, очевидно, захотел побыть какое-то время один. Ему предстоит принять решение, а это не всегда просто.

Отдохнув и набравшись сил, Ева в своей комнате перебирала эскизы портрета Натали. Раз от раза лицо на портрете действительно приобретало все более и более моложавый вид. Но моложавый — не молодой.

Они договорились, что Ева придет в ее спальню в три часа. Она посмотрела на часы: без пяти три. Пора. Сложив все рисунки в папку, она вышла в коридор и тут же, вспомнив о письме Драницына, вернулась и взяла его с собой. Странно, что Натали не спросила ее о Леве.

Натали неподвижно сидела в кресле в своей излюбленной позе, скрестив ноги и вытянув руки на подлокотниках. На ней был темно-бордовый шелковый халат, на ногах — бархатные туфли. Волосы забраны под черную атласную косынку, завязанную сзади и плотно стягивающую голову.

— Я болела все это время, — сказала она тихо, — не очень заметно?

— Нет, все нормально. — Ева поправила на мольберте подрамник, выдавила на палитру немного белой, черной и желтой краски и сосредоточенно принялась всматриваться в лицо сидящей перед ней женщины. Она, сощурив глаза, пыталась представить ее без морщин, с гладким, матовым лбом, менее острыми скулами и более светлыми губами. И все же: какого цвета были ее волосы? Для такой смуглой кожи и темных глаз ей больше подошли бы темно-каштановые. Она смешала краски и провела несколько волнистых линий. Лицо на полотне сразу же изменилось, оно оживало на глазах. Пусть это будут распущенные по плечам волосы. Или нет, скорее у нее была стрижка, едва прикрывающая уши.

Ева увлеченно работала до самого ужина. Когда же Натали попросила ее передать пачку сигарет, Ева словно очнулась, отложила кисти и закурила вместе с ней.

— Как вы посмотрите на то, что я приду к вам завтра в восемь утра?

— Да ты, как я вижу, увлеклась? Хорошо. В восемь, так в восемь.

— А почему вы не спросите меня про Леву?

Натали вздохнула, потянулась до хруста в костях и горько усмехнулась.

— Я позвонила ему вчера вечером. Гриша сообщил мне телефон к нему на дачу.

— А кто эта женщина? — набравшись решимости, задала нескромный, как ей казалось, вопрос Ева. Ведь если бы Натали хотела, она сама рассказала бы ей об этом.

Да так… Старая история. Но я поручила Леве отыскать еще одного человека. Быть может, еще не все потеряно? Ну да ладно. Не будем об этом. Она взяла трубку переговорного устройства и сказала Саре, чтобы та подавала ужин. — Сейчас придет Симон. Он обожает рисовый пудинг с орехами.