Больше не зови меня

– Мы с тобой вместе уже шесть лет, так? – медленно начала я, еще до конца не придумав, что же сказать, – я знаю тебя, пожалуй, лучше, чем ты сам. Все твои морщинки, твои ухмылки, твой голос и движения. Лишь взгляд на все это говорит мне о том, что ты думаешь. Ты же не хочешь ругаться, правда?

– С чего ты взяла, что ты что-то знаешь? Ты думаешь, что управляешь ситуацией? Меня никто не может дергать за ниточки, и ты первая должна бы была об этом знать, – Андрей явно не хотел униматься.

Я не узнавала его. Он терпеть не мог скандалов, ссор, выяснения отношений. Обычно он просто замыкался в себе и на следующий день уже забывал о проблеме. Сегодня же, судя по всему, ситуация изменилась, в данном случае он желал говорить. И я уже начала ставить под сомнения свои слова, в которых утверждала, что знаю его хорошо. На днях он замучил меня вопросами о прошлом, о Париже. Я была пьяна и, конечно, не помню своих ответов. Возможно, я сказала что-то лишнее, спровоцировав его ревность, Неужели я задела его?

«А ведь ему это нравится», – вдруг подумала я. «Нравится, когда в его мозгу происходит понимание того, что я могу принадлежать другому. Так вот в чем секрет. Возможно, тем вечером я вспоминала о своих приключениях во Франции и немного приукрасила свои хождения по Парижу, будто я была какая-то необузданная и молодая, наслаждающаяся свободными нравами города любви, и, проходя через череду многочисленных знакомств и связей, тем самым действительно зародила в нем ревность?»

«Сомнения сводят с ума» – как сказал кто-то из великих людей. Сразу кажется, что есть другой выход, другой путь, другой человек. И этот человек не ОН. Сегодня я опять упомянула о Париже, и он озверел. Кажется, я начинала понимать, как вести себя с Андреем, и предстоящая новая игра невероятно будоражила меня. Те же лицемерные выходки, что он творил со мной, могу совершать и я? Зачем подавлять спор? Пусть бушует! Пусть все взорвется и посмотрим, что будет…

Итак, наша ссора была ни капельки не похожа на все, что было в прошлом. Он раздувал ее как костер, а я тушила.

Мы как будто поменялись ролями, и оба не зная новых правил, чувствовали себя неуютно и несмело. Лишь искренность вылетающих с губ слов, образовывала гармонию и давала развитие нашим отношениям, правда, с неизвестным ни мне, ни ему концом.

– Да, представь себе, я жила хорошо до тебя, – меня несло, и я упивалась новой ролью подруги ревнивца, – ты не представляешь, как мне было весело. Каждый день у меня были новые друзья, я выбирала мужчин. Хоть это и трудно тебе представить, но я прямо сейчас могу позвонить любому из них, и не сомневайся, что они будут рады. А что ты? Ты хотел, чтобы я была твоя. Я твоя. Но кто я? Твоя мебель, собака, сестра?

– Я никогда не считал тебя прихотью или забавой.

– Да уж чего же тут забавного? Я, кажется, знаю, кто я тебе. Я твоя мама. Андрюшечка, выпей лекарство. Андрюшечка, вот тортик, как ты любишь, повыковыривать тебе изюм из булочки? Андрюшечка устал – сделать массажик?

– Да, черт побери, я устаю, я, в отличие от тебя, работаю, и на мне ответственность, люди.

– Но это ты сделал так, чтобы я всегда была дома. Ты же любишь, когда мама дома и печет тебе пирожки?

Я не на шутку рассердилась. Я смотрела на него, вдруг ставшего каким-то жалким, старым и усталым. И я подумала о том, как люблю его даже такого. Но в то же время я вспоминала моих мужчин, с которыми мне было легко и хорошо.

Я вспоминала, как мы, поглощенные страстью, убегали от всего мира и прятались на горных турбазах Аурона, закрывшись на несколько дней в номере, выползая лишь за едой и вином. Как потащились с одним из них автостопом по летним дорогам Прованса, ночуя в лавандовых полях под крышами старых каменных конюшен.

Как целовались, сидя на корме рыбацкой лодки, перевозящей нас в приключения на острова Британии. Как мне посвящали стихи, дарили песни, как они целовали мои ноги и гладили волосы. А потом появился он. Такой практичный, положительный, надежный. Он сказал: «Хватит заниматься романтической ерундой, пойдем со мной, я о тебе позабочусь». И я пошла и только теперь поняла, что он не сказал: «Пойдем со мной, я тебя люблю». И то, что он назвал ерундой – была моя жизнь…

Андрей вправду хорошо заботился обо мне, я имела все, о чем желала: красивую красную машину, стоя с которой в пробке, будучи зажатой с обеих сторон вонючими грузовиками, чувствовала себя идиоткой под похотливыми взглядами их водителей. У меня было наше с ним гнездо под крышей новой высотки, где подходя к огромному окну, озаренному рекламными огнями столицы на несколько километров вдаль пропастью вниз, сквозь гарь, смог и туман шумного проспекта, я видела красные звезды Кремля.