Больше никогда

Кейт Р.А. де Кандидо Больше никогда [1]

Я слышал все, что совершалось на небе и на земле. Я слышал многое, что совершалось в аду.

Эдгар Алан По «Сердце-обличитель»

Описываемые события происходят в тайм-лайне второго сезона между эпизодами «Блюз о перекрестке» и «Кроатон»

Глава 1

Фордхэмский университет, район Бронкс, Нью-Йорк

12 ноября 2006, воскресенье

Промозглый осенний ветер бросил в лицо отросшие волосы — видно, за отсутствием собственной матушки Джона Соэдера, напомнить ему о необходимости подстричься взялась Матушка Природа. Мама, к слову, вернулась в Огайо: там было безопаснее и на десяток градусов холоднее, чем здесь, в Бронксе. Если бы Эмили Соэдер увидела сына с этой лохматой каштановой копной на голове, она бы тут же зацокала языком и предложила собственноручно записать его на визит к парикмахеру.

Джон мог бы перечислить тысячу причин, почему ему нравится Фордхэмский университет, но первой причиной в этом списке стояло — подальше от мамочки.

Они с Кевином Байером, соседом по квартире, возвращались домой после долгих часов, проведенных в типографии, расположенной в подвале Центра Мак-Кинли. Они вместе редактировали любительскую университетскую газету и потратили большую часть дня на то, чтобы уместить заметки о событиях за последние две недели в номер. Правленые файлы отправились на печать, и готовые номера можно было ожидать к утру вторника. Ситуация сложилась напряженная, так как хотелось поспеть со своей газетой, содержащей полученный от декана эксклюзивчик, до того, как выйдет «Рэм» — нудная официальная студенческая газета.

Парни быстро шагали через кампус, направляясь к выходу с Белмонт-авеню. Оттуда оставалось всего лишь несколько кварталов до их крохотной, разбитой, захламленной — но зато блаженно дешевой — квартирки на Камбреленг-авеню.

Джон убрал с лица пряди и поторопил:

— Давай поднажмем. А то не успеем переодеться к вечеринке.

— Какой еще вечеринке?

— У Эми, забыл, что ли?

Кевин поморщился:

— Чувак, я не могу. У меня завтра занятия с утра.

— Забей, — не уступал Джон.

— Никак нельзя. Доктор Мендес с меня шкуру спустит. Серьезно, она каждый раз присутствующих проверяет, а я итак уже из-за газеты три занятия прогулял. Я просто не могу пропустить еще одно.

Они вышли на угол Белмонт-авеню и Фордхэм-роуд и остановились, ожидая зеленого сигнала светофора. Несмотря на поздний час транспорт шел сплошным потоком, поэтому о переходе в неположенное время не могло быть и речи.

Вплоть до четвертого курса Джон жил в Фордхэмском кампусе — эдаком сияющем пышной зеленью академическом оазисе в центре самого большого города в мире. Ладно, не то чтобы в центре — на самом деле Бронкс был самой северной частью Нью-Йорк Сити, сразу за Манхэттеном и Куинсом, и единственным районом, примыкающим к материку. До того, как Джон в бытность свою старшеклассником посетил Фордхэм, он всегда ассоциировал Нью-Йорк с Манхэттеном и даже не подозревал о существовании окрестностей, поэтому был поражен, оказавшись в районе, который сам по себе был куда интереснее Кливленда[2]. Перемена обстановки до сих пор кружила голову. Фордхэмпский кампус представлял собой мешанину старых — уходящих к девятнадцатому веку — зданий и новых достроек в обрамлении деревьев и газонов и вроде как не выбился бы из общей картины даже в сонном городишке где-нибудь в Новой Англии. Но стоило выйти за кованые ворота, как по ушам била какофония машин и автобусов, снующих, а в час-пик ползущих по Фордхэм-роуд, пешеходов, заправок, магазинчиков фаст-фуда, автомобильных мастерских и народов. Жители в округе сплошь были итальянцами, прибывшими сюда в начале двадцатого века, латиноамериканцами, прибывшими в шестидесятых, и албанцами — в восьмидесятых. По одной стороне улицы расположились универмаг Спирс, площадь Фордхэм Плаза и железнодорожная линия Метро-Норт-Трэйн, по другой — Департамент автомобильного транспорта, зоопарк и ботанический сад. «Маленькая Италия», наполненная закусочными, винными магазинами, ресторанами, булочными, магазинчиками макаронных изделий и случайными уличными ярмарками, процветала, и Джон в этом семестре поправился на два с лишним кило, оказавшись в непосредственной близости от каноли[3].

В такой поздний час людей почти не было, только автомобили.

Свет сменился, и Джон с Кевином побежали через улицу, потому что красная стрелка уже мигала, когда они еще преодолели только полпути.

— Почему ты вообще выбрал занятие в понедельник утром? — не отставал Джон. — Ты же в курсе, что приходишь поздно по воскресеньям.

— Это единственное занятие по средневековой литературе, которое я мог взять.

Они повернули на Камбреленг.

— А почему бы тебе не взять средневековую литературу в следующем семестре?