Больше никогда (СИ)

Они встречались. По снимкам из ресторанов и страстным поцелуям в дверях самой дорогой гостиницы столицы все стало ясно, как божий день. Именно после этих встреч карьера Оксаны поперла в гору. Закрутить роман с женатым режиссером — быстрый способ пробиться в киноиндустрии. Там, где с каждым годом конкуренция превращалась в настоящую битву за место под солнцем.

Андрей до сих пор не разобрался, что бесило его больше всего.

Факт морального падения Оксаны? Или то, что она не нашла иного способа улучшить свое положение? Похоже, что и то, и другое.

А еще Андрея злил сам Боярышников, чьими стараниями загорались и гасли перспективные звезды отечественного кино. Сидя под крылом Фонда кино и Министерства культуры, бессовестная скотина пользовалась своим положением на полную мощь. И таких, как он, во всем мире не счесть. От политиков до бизнесменов, которым ни один закон не писан.

Впрочем, Андрей и сам не без греха. Потому, наверное, так реагировал.

— Зря, зря, — поцокал языком Влад. — Хочешь утопить дамочку — это лучший способ. Нынче репутация стоит дорого.

— Никого я топить не собираюсь.

— Тогда нафига я старался? Кто она вообще? Подстилка очередного клиента, которому требуется грязное бельишко для шантажа? У нее там ребенок, кста…

— Заткнись, Влад.

Он притих, а Андрей закрыл глаза.

— Ого, — неожиданно выдал Влад спустя минуту молчания. — Так это твоя пассия…

— Потом поговорим!

Андрей сбросил вызов и вздохнул полной грудью. Взгляд метнулся к воротам школы Стаса, куда он приехал после заседания суда. Очередная победа, как надоевшее до оскомины любимое блюдо. Она не вызвала ничего, кроме короткого удовлетворения разыгравшегося аппетита.

Уже через час Андрей понял, что снова голоден. Эмоционально. Поэтому вместо офиса его понесло к сыну, ведь коробка обещанных мишек ждала своего часа в машине. Только упаковок там лежало не пять, а все двадцать пять.

«Взятки должны быть соизмеримы затраченным усилиям», — именно так всегда шутил его отец.

Или не шутил, кто знал.

— Ма-а-ам, как ты ее, а. Еще бы по роже этой крысе втащить!

Звонкий голосок заставил Андрея внимательнее присмотреться к идущей по дорожке женщине с ребенком. К его удивлению, Оксана и Стас торопливо шагали к выходу из школы. Причем у бывшей был такой вид, словно она сейчас кого-нибудь убьет.

Прямо не женщина, а прекрасная фурия на каблуках: пшеничные волосы развевались, губы сжимались, юбка сарафана кокетливо взлетала от каждого вздоха ветра. Столько экспрессии и страсти, что Андрей ненадолго завис и залюбовался ею.

— Будет она мне рассказывать, кто тут дешевка, — рычала между делом Оксана. — Больше мы сюда не ногой!

— Да! — Стас радостно подпрыгнул и поднял руки вверх. — Мама, ты самая крутая! Кстати, ма, а что означает: «Старая моль в целлофане, которую ни один приличный мужик не…»

— Не вздумай это повторять!

— Ладненько. О, папа-козел. Где мои мишки?

Глупо считать, что внимательный Стас не заметил бы Андрея. Он стоял напротив ворот и смотрел на них.

— Чего тебе, Радов?

Оксана выплюнула его фамилию с таким отвращением, что сразу сработала защитная реакция. Раздраженный Андрей уперся в нее взглядом, прошелся им по стройной фигуре и с презрительной усмешкой выдал:

— Наряда поскромнее не нашлось? Или актрискам и прочему театральному сброду дресс-код не писан?

Она зашипела и стиснула кулаки, а он чуть не застонал.

— Тебя, Радов, не спросила, как мне одеваться, — выплюнула в ответ.

— Пока ты мать моего сына, будь добра, соблюдай нормы морали.

— Засунь свои нормы с моралью себе в…

Оксана осеклась, потому что хмурый Стас дернул ее за юбку. Пауза оставила им время на передышку и размышления. Сейчас бы остановиться во взаимных оскорблениях да нормально поговорить, но злобный взгляд сына обрубил все потуги Андрея на корню.

— Не смей так отзываться о моей маме, старый козел! — насупился Стас.

— Почему старый? — моргнул шокированный столь откровенным негативом Андрей.

Все-таки сын поражал его. Поступки и действия у него настолько мужские, что он диву давался. Для шестилетнего малыша, живущего только с мамой, Стас рос невероятно развитым и сообразительным.

Все это заслуга Оксаны.

— Потому что я так сказал, — вздернул нос Стас. — Уходи.

— Получается, мишек я могу съесть сам?

Он колебался с ответом. В рыжей головке развернулась настоящая борьба. Как говориться: и хотелось, и кололось. Но Андрей с удовольствием отметил показное безразличие. Все ради матери, чью ладонь он упрямо сжал, чтобы, наконец, выдать:

— Пофиг.

— Все двадцать пять пачек? — голос Андрея стал слаще патоки.

Взгляд Стаса заметался от него к Оксане и обратно. Крылья носа затрепетали, короткий вздох вырвался из груди.

— Ты купил ребенку двадцать пять пачек зефира? — протянула Оксана мрачно, и Андрей смущенно покосился на нее.

Внутренний голос подсказал, что на сей раз он знатно облажался. Хлеще, чем обычно.

— А что такого?

— Радов, ты идиот, или реально не имел дел с детьми?

— Откуда я знаю, как вести себя с детьми? — развел руки в стороны Андрей. — У меня один сын, а не пять.

— И ты решил довести его до диатеза с кариесом, — фыркнула Оксана.