Больше собственной жизни

Он в самом деле так думает? Нет, нельзя надеяться на столь большую и скорую перемену. Признать, что ты был не прав, — это одно, а измениться — совсем другое. И ведь ни слова о том, какое будущее он видит для них двоих.

— Значит, ты теперь понимаешь, каково это, когда кто-то другой управляет твоей жизнью. Тогда скажи, что нам делать дальше? — спросила она, напряженно ожидая ответа.

— Нет, дорогая, я не попадусь в этот капкан. — Он поднял руки, словно собираясь сдаваться.

— В какой капкан? — В висках тревожно застучало.

— Хочешь, чтобы я снова решал за нас обоих? Нет уж, спасибо!

— Ага, по-моему, ты наконец понял. — Она откинула взъерошенные ветром волосы.

— Стрела попала точно в цель.

— Но как нам удастся достигнуть чего-нибудь разумного в бизнесе… — Она разглядывала лепестки осыпавшихся желтых цветов. — Ведь мы оба не можем говорить о том, чего хотим и на что надеемся.

— Разумно. — Он кашлянул в кулак. — Тогда, может быть, ты начнешь с того, что расскажешь, насколько серьезен этот проект со школой родео.

— Вообще-то, никакого проекта нет. Только идея. Участок по соседству с Прайсом заявлен для продажи. Я знаю, что для тебя это хорошее вложение капитала, а для твоего друга — хорошее подспорье.

— Да, но почему школа родео?

— А чему еще, Коб, ты можешь учить? Вязать салфетки?

Он засмеялся.

— Кроме того, ты что, не знаешь присказку о ковбоях родео? — Алиса засунула руки в карманы жакета. Высокая трава щекотала ноги под брюками.

— Присказку? — Он поднял одну бровь.

Не спрашивай ковбоя о размере его участка?

— Спроси у десяти ковбоев, что они собираются делать, когда уйдут из родео, и получишь десять одинаковых ответов…

— Открыть школу родео?

— Купить ранчо.

— Что-то не очень этот сарай похож на ранчо. — Он подошел к ней ближе, уставился на нее горячим, поддразнивающим взглядом и прошептал: — Конечно, если ты не планируешь разводить здесь маленьких ковбоев.

Она опустила глаза и постаралась, чтобы голос звучал насмешливо и независимо.

— И полагаю, ты, ковбой, безвозмездно займешься племенным заводом?

— На вывеске мое имя, дорогая, — усмехнулся он.

— Похоже, у тебя уже целая конюшня породистых кобыл, сгорающих от нетерпения… оказать тебе услугу. — Теперь в ее голосе слышалась горечь.

— Если хочешь спросить, — он переступил с ноги на ногу, джинсы, облегающие словно вторая кожа, тихо прошуршали по голенищам сапог, — спал ли я с женщинами последние три года, ответ будет: «нет».

— Я вовсе не… — Хотя, если быть до конца честной, надо признать: этот вопрос снова и снова возникал в сознании. Боль от того, что у Коба были другие женщины, много женщин, не утихала. — Не мое дело, чем ты занимался, пока мы жили врозь. К тому же, Коб, ты думал, что наш брак расторгнут, и имел полное право…

— Я им не воспользовался, — спокойно сказал он и слегка придвинулся к ней.

— Конечно, — она повернулась к нему спиной, не в силах заставить себя уйти, — у тебя же была травма.

— Травма? — Он громко фыркнул. — У меня было разбито бедро, девушка, а не то, что интересует женщин. С этим у меня все в порядке.

Он приблизился к ней вплотную. Сквозь тонкую ткань брюк она почувствовала его грубые джинсы. Да, с этим у него, действительно, все в порядке.

— Не… травмы удерживали меня от полуночных родео с охотницами на чемпионов, — шепнул он ей на ухо, — а ты.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Еще как понимаешь!

— Выходит, все три года ты жил как монах. — Она дернула головой и, сощурившись, стрельнула в него взглядом.

— Ну, если быть точным, то почти три. В то утро я выскочил из постели и, поцеловав на прощание жену, уехал. Я не хотел заниматься любовью до тех пор, пока снова не окажусь в объятиях жены.

Спиной она ощущала, как бьется его сердце. Мускулистые бедра прижимались к ее округлым ягодицам.

— Ты спросила, что нам делать дальше. Что касается меня, то думаю, надо лечь в постель и заниматься любовью до тех пор, пока не позабудутся все обиды последних лет.

— Все это хорошо, Коб, но постель не сделает нас другими людьми, — пробормотала она.

— Знаю, Алиса. — Он перебирал пальцами прядь ее волос. — И еще знаю, что никогда не перестану пытаться доказать тебе, что на меня можно рассчитывать, что я стою того, чтобы делить с тобой ложе… и жизнь.

— О, Коб.

Медленно, так медленно, что у него заныло все тело и защемило сердце, она повернулась к нему лицом. Может быть, подумал он, откидывая ее волосы с плеч, у них еще есть надежда…

— Ты не должен ничего мне доказывать. Я знаю, что ты…

— Мама, у малыша пони!

Оба разом повернулись и увидели Джейси верхом на добром старом пони. Прайс вел его за поводья, направляясь к ним.

— Привет, мама. Малыш хорошо ездит на пони. Мой пони.

— Ах ты, негодяй! — схватив Джейси за воротник куртки, набросилась Алиса на Коба. — Как ты посмел?

— Посмел что?

— А откуда взялся этот пони?

— Я тут ни при чем.

— Ни при чем? — Закрыв от возмущения глаза, она покачала головой. — Даже не пытайся отрицать. Я тут стараюсь…