Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки

— Эй, господин… товарищ… вы изволили спросить щётку! — окликнул его рыжеусый официант.

— Ах, да, — повернувшись, опомнился Алексей. Взял в руки щётку, наклонился и энергичными движениями стал оттирать грязь на штанинах брюк.

* * *

На следующий день Балезин появился на Лубянке. Его ждал Юргенс с новым назначением работать за рубежом, разумеется, после отпуска и прохождения курса лечения. Но Алексей хорошо помнил всё, что накануне сказал ему Фёдор, желавший видеть его своим сотрудником, и поэтому решил сначала наведаться к нему.

В просторный кабинет Ершова Балезин вошёл почти бесшумно. Тот сидел за большим дубовым столом и что-то сосредоточенно писал. — Привет, афганец! — увидев Алексея, воскликнул он. Встал, подошёл, улыбаясь, подал руку. И сразу по делу: — Так, значит, решил снова за рубеж? У меня работать не желаешь…

Балезин с хитрым прищуром смотрел на своего однополчанина. — А вот, представь себе, желаю.

Пауза. Было слышно, как тикают настенные часы. Фёдор Ершов отступил на шаг назад и с интересом окинул Алексея взглядом с ног до головы. Так оценивающе смотрит портной на клиента, который только что примерил сшитый им костюм.

— Ты что, серьёзно?

— Так берёшь или нет?

В ответ Ершов не нашёл ничего лучшего, как схватить крепкими руками Балезина за плечи:

— Прекрасно, Лёха! Будем работать!

Опять оглядел его во весь рост; чёрные цыганские глаза весело блеснули:

— Слушай, что такого особенного произошло за сутки, что ты на сто восемьдесят градусов развернулся в своём решении? Никак случай какой-нибудь?

— А моя жизнь и есть сплошная цепочка случаев. Ты знаешь, кто такая Тихе?

Ничего не ответив, Ершов лишь почесал копну своих чёрных, как смоль, волос. Балезин улыбнулся:

— Не ломай голову, в Коминтерне она не состоит. Тихе — это древнегреческая богиня случая. Она мне покровительствует.

— Да ну тебя, Лёха, с твоими богинями. Советский человек должен быть атеистом. Ты уж говори прямо, что с барышней познакомился, влюбился. Так?

— Я давно познакомился, давно влюбился.

Фёдору Ершову оставалось только покачать головой. Алексей же пребывал в отличном настроении.

— Ты хоть скажи, как твоя служба называется?

— Ершов сразу стал серьёзным.

— Моя-то? Если популярно, она называется Служба охраны высших должностных лиц государства. Слышал про такую?

— Нет, не слышал. До афганских гор и персидских минаретов такие новости ещё не дошли. И ты думаешь, меня утвердят на роль охранника?

— Утвердят. Я за тебя поручусь. Ведь ты себя уже проявил в этой роли, участвовал в ликвидации банды Кошелькова, того самого, что осмелился покушаться на товарища Ленина.

— Но я же из «бывших»…

— И я из «бывших», и многие из нас, из «бывших», честно служат советской власти.

— Я служу России, — серьёзным тоном сказал Балезин.

— Новой России, большевистской России, — поправил Ершов.

— Но сам я не большевик, — возразил Алексей. — А охранять руководителей партии и правительства, наверное, должны члены партии?

Фёдор дружески хлопнул его по плечу.

— А вот это мы исправим. Хочешь, я дам тебе рекомендацию в партию?

— В какую партию?..

— В партию большевиков! У нас одна партия. Ты там за афганскими горами не слышал, не знаешь, что сейчас, после смерти Ильича, идёт ленинский призыв в партию: тысячи и тысячи людей становятся коммунистами.

«Этого ещё мне не хватало», — подумал Алексей, но промолчал. У него никогда и мысли не было вступать в какую-либо партию. Но чтобы не обидеть друга и пламенного большевика Ершова, перевёл разговор в другом направлении:

— Слушай, давай не всё сразу. Мне ведь ещё перед Юргенсом предстоит оправдываться, раз я собираюсь от него к тебе уходить. Ты лучше скажи, чем я буду заниматься?

Ершов вместо ответа указал на разбросанные на столе бумаги.

— Ты извини, мне надо срочно подготовить один документ. Но есть предложение: давай поговорим о деле у меня дома в спокойной обстановке, а заодно и отметим твоё возвращение. Приходи сегодня ко мне часиков в семь. Познакомлю с женой и дочкой. Моя Алёнка уже первый класс заканчивает. И Настя будет рада. Придёшь?

Хитрый прищур снова обозначился на лице Балезина.

— Обязательно приду. Но только завтра. Сегодня на семь часов я уже приглашён.

* * *