Большевики, 1917

Копия этого обращения в ВРК была направлена Ленину (на обращении имеется соответствующая рукописная отметка), и дело получило развитие в тот же день: на утреннем же заседании Совнаркома от 23 ноября пунктом 4 повестки дня рассматривался «Запрос Минкина, комиссара по делам печати, о мерах борьбы с не подчиняющимися декрету об объявлениях», по поводу чего было принято лаконичное решение — «Дать Минкину устную инструкцию о принятии энергичнейших революционных мер для проведения в жизнь декрета об объявлениях»[130]. Комиссар Минкин, очевидно, внял увещеваниям Совнаркома, потому что в итоге закрытие оппозиционных газет приобрело массовый характер и в дальнейшем шло по нарастающей. При этом новая власть не стеснялась в средствах, осуществляя ночные налёты на типографии, уничтожая готовый набор или отпечатанные и готовые к распространению экземпляры (в дальнейшем перешли к порче полиграфического оборудования): так происходило, в частности, с газетами народно-социалистической партии «Народное слово», эсеров — «Воля народа» и другими изданиями.

Венцом декабрьских творений большевиков на ниве борьбы с инакомыслием стало обсуждавшееся на заседании СНК от 3 декабря 1917 г. предложение Троцкого «о необходимости следить за буржуазной печатью, за гнусными инсинуациями и клеветами на Советскую власть и опровергать их», по поводу чего было принято решение «поручить тов. Петровскому реорганизовать Бюро печати при Министерстве внутренних дел и назначить заведующим своего человека. Временно организовать в помещении Смольного стол вырезок из буржуазных газет (инсинуации, клеветы)»[131].

В целом по внимательном рассмотрении событий Октябрьского переворота становится очевидным, что его организационным началом безусловно стал захват большевиками важнейших учреждений и объектов жизнеобеспечения, политической кульминацией — арест Временного правительства, а завершающим «аккордом» — меры по подавлению оппозиционной печати и свободы слова в целом. Именно здесь, в оперативном обеспечении своего доминирующего положения на информационном поле, кроется ответ на вопрос о том, как большевикам удалось удержать власть. Ведь в том, чтобы её захватить, проблем, как мы это увидели, не возникало.

5.4. Итог: «Население социалистическое, образ правления — артиллерийский»

В первое время после переворота, как мы это увидели ранее, у большевиков недоставало организационных и технических возможностей для завоевания абсолютного превосходства на информационном поле. Многие социалистические и независимые газеты продолжали выпуск, причём подчас с резко антибольшевистских позиций. Более того: поначалу в прессе разгорелась настоящая дискуссия о свободе печати, а по существу — о сворачивании большевиками всех демократических свобод в таком масштабе, о котором не мог мечтать в ходе реализации своих диктаторских устремлений даже Керенский. По свидетельству «Русского слова» от 8 ноября, «до последнего дня вся Россия вынуждена была довольствоваться исключительно социалистической прессой. Так что у постороннего зрителя, случайно заглянувшего в нашу страну, могло составиться о России самое неожиданное впечатление: население, мол, сплошь социалистическое, а образ правления — артиллерийский. Так называемые „буржуазные“ газеты находились все эти дни под военным караулом и силой штыка были приведены к молчанию. Однако если гг. победители думали таким путём избавиться от „безответственной“ критики, то они страшно ошиблись в расчёте, ибо все социалистические газеты (все до единой!) жестоко, беспощадно и прямо немилосердно разоблачают авантюру большевиков… „Да, — пишет „Воля народа“, — В. И. Ленин-Ульянов вполне оплатил Германии за бесплатный проезд в германском запломбированном вагоне“».