Большевики, 1917

Главной же темой для обсуждения не только на газетных полосах, но на улицах и в домах продолжала оставаться война. При этом даже если после Июльского выступления в большинстве газет яростно обсуждалось обвинение большевиков в сотрудничестве с германским генштабом, или газетные полосы оказывались заполненными подробностями корниловского мятежа, то обсуждение и этих тем происходило на фоне главного вопроса — о продолжении участия России в войне, поскольку большевики, в отличие от огромного большинства других партий широкого политического спектра того времени, сделали этот вопрос наиболее актуальным. Но не сразу: вернувшийся из туруханской ссылки Иосиф Сталин в марте опубликовал в «Правде» свои размышления о войне, которые прямо противоречили политике Ленина, отстаивавшейся им с начала века: Сталин заявил, что считает «не пригодным» «голый лозунг „Долой войну!“». Ленин, конечно же, по возвращении тут же скорректировал курс «Правды» в сторону позиции «циммервальдской левой», заключавшейся в том, чтобы превратить войну империалистическую в войну гражданскую.

Между тем не только большевики считали необходимым прекращение войны: меньшевики так же, хотя и в других формулировках, в том числе в формулировке «мир без аннексий и контрибуций», принятой по предложению Троцкого в Циммервальде в 1915 г., настаивали на том, что не может быть никаких «благородных» целей «защиты отечества» в процессе умерщвления народами друг друга. Однако Ленин в написанной через год после Октябрьского переворота брошюре «Пролетарская революция и ренегат Каутский» в критике своего бывшего товарища поясняет разницу между позициями двух некогда союзнических крыльев социал-демократии в отношении войны: «Интернационализм Каутского и меньшевиков состоит вот в чём: от империалистского буржуазного правительства требовать реформ, но продолжать его поддерживать, продолжать поддерживать ведомую этим правительством войну, пока все воюющие не приняли лозунга: без аннексий и контрибуций. Такой взгляд выражали неоднократно и Турати, и каутскианцы (Гаазе и др.), и Лонге с Ко, заявлявшие, что мы-де за „защиту отечества“ [курсив Ленина. — А. А.-О.]. / Теоретически, это — полное неумение отделиться от социал-шовинистов и полная путаница в вопросе о защите отечества. Политически, это — подмена интернационализма мещанским национализмом и переход на сторону реформизма, отречение от революции. / Признание „защиты отечества“ есть оправдание, с точки зрения пролетариата, данной войны, признание её законности. А так как война остаётся империалистской (и при монархии, и при республике) — независимо от того, где стоят неприятельские войска в данный момент, в моей или чужой стране, — то признание защиты отечества есть на деле поддержка империалистской, грабительской буржуазии, измена социализму»[53] (курсив Ленина). И в этом случае, даже и оставив на совести Ленина болезненно отрицательное отношение к буржуазии, нельзя не отметить его очевидной правоты в неприятии каких бы то ни было «национальных» интересов в войне в целом.

3.3. Политическое меню: либерализация от Временного правительства и «революционная цензура» от Петроградского совета