Большевики, 1917

Из того совпадения, что большевики предприняли в течение 3–4 июля попытку государственного переворота, а уже 5 июля, очень «вовремя», в «Живом слове» появились сведения об их причастности к шпионажу, следует, что источник «сведений» находился внутри Временного правительства, которому действия большевиков угрожали больше всего. В том же номере газеты «Живое слово» от 5 июля, где опубликовано скандальное сообщение «Ленин, Ганецкий и К° — шпионы!», положившее начало всей кампании, публикуется информация под заголовком «Кто разоблачил Ленина»: «Комитету журналистов при Временном Правительстве доставлено за собственноручной подписью члена 2-й Государственной Думы Г. Алексинского и шлиссельбуржца В. Панкратова следующее письмо. „Мы, нижеподписавшиеся Григорий Алексеевич Алексинский, бывший член 2-й Государственной Думы от рабочих города Петрограда[79], и Василий Семёнович Панкратов, член партии социалистов революционеров, пробывший 14 лет в Шлиссельбуржской каторжной тюрьме, считаем своим революционным долгом опубликовать выдержки из только что полученных нами документов, из которых Русские граждане увидят, откуда и какая опасность грозит Русской свободе, революционной армии и народу, кровью своей эту свободу завоевавшим. Требуем немедленного расследования. (Подписи) Г. Алексинский и В. Панкратов“».

При этом газета «Живое слово» оказалась вовсе не первым, как это считалось длительное время, печатным изданием, которое опубликовало полученные от двух «товарищей» сведения о причастности большевиков к шпионажу. На следующий после первой скандальной публикации день, 6 июля, «Живое слово» «уточнило» в также набранной плакатным шрифтом информации, что «сообщение о том, что Ленин, Ганецкий и К° командированы в Россию немцами и оплачены немецкими деньгами — ОФФИЦИАЛЬНО»[80], и что «оно приведено в бюллетене „Бюро печати“, основанного и существующего при Временном правительстве. Бюллетень этот получен редакциями всех петроградских газет вечером 4 июля».

Выяснилось также, что вовсе и не Алексинский с Панкратовым были настоящими инициаторами антибольшевистской кампании. Подробности того, как именно их заявление попало в прессу, сообщает тот же меньшевик — советский деятель, а затем член Временного правительства И. Г. Церетели: «Явившись на заседание правительства, я застал там кн. Львова, Терещенко, Некрасова и Годнева. Львов с большим волнением сообщил мне, что Переверзев передал шлиссельбуржцу Панкратову и втородумцу Алексинскому сенсационное сообщение о связи Ленина с германским штабом для опубликования в газетах. Оказалось, четыре члена правительства — Керенский, Некрасов, Терещенко и кн. Львов — уже давно вели расследование о связи большевистской партии с немецким правительством. Некрасов, Терещенко и Керенский считали, что расследование могло дать убедительные доказательства для установления связи Ленина с Германией. Но то, что у них уже было на руках, не представляло ещё достаточно веской и убедительной улики. Поэтому ни Терещенко, ни Некрасов не желали преждевременно опубликовывать добытые ими данные, дабы не помешать успешному расследованию дела. Оба они теперь решительно протестовали против передачи этих сведений в газеты, ибо как раз в это время, по их сведениям, должен был приехать в Россию посланец германского штаба, везущий документы, устанавливающие связь Ленина с немцами, и опубликование раньше времени имеющихся данных отпугнёт посланца, и весь план раскрытия факта сношений Ленина с немцами рухнет. Только что, перед моим приходом, Терещенко и Некрасов, поддержанные кн. Львовым, имели по этому поводу бурное объяснение с Переверзевым, который покинул заседание, заявив, что он подаёт в отставку… Львов мне сказал, что по соглашению с Терещенко и Некрасовым он хочет просить редакции всех газет не печатать этого сообщения, так как иначе это повредит делу расследования, и спросил, согласен ли я с этим. Я ответил, что вполне согласен, и не только потому, что это соглашение повредит делу раскрытия сношений Ленина с германским генштабом, а потому, что считаю документ этот явно вздорным, и опубликование его, по-моему, принесёт в конце концов больше вреда правительству, чем большевикам»[81].