Большевики

Женька видит на крыше большую серую кошку и мысли в голове у него вдруг обрываются. Ему очень хочется запустить в кошку камешком, чтобы мяукнула хорошенько, но этого делать нельзя сейчас, потому что он -- Луначарский, приехал на митинг в рабочую окраину. Борька тоже смотрит на большую, серую кошку и сзади, за спиной у себя, нашаривает камешек вытянутыми руками. Забывают и делегатки, о чем говорил оратор. Все глядят на низкую тесовую крышу.

Женька неожиданно говорит:

-- Перерыв на десять минут, кому хочется глядеть. А ты, Ленка, беги скорее, принеси мой карандаш и спроси у мамы хлебца маленький кусочек!..

Нинка тоже хочет есть, Маруська хочет пить и весь митинг разбегается в разные стороны, в разные двери. Нет и кошки на крыше. Остаются только товарищ Луначарский с Лениным. Ленину хочется залезть на дерево, Луначарский ловит его за штанину:

-- Не надо этого сейчас, после сделаем. Давай лучше речь приготовим!

-- А купаться когда?

-- Сходим! Мне хочется устроить первый май.

-- А флаги где?

-- Один разок без флагов можно.

-- А музыка?

-- Это вот верно.

Без музыки не бывает первый май. Когда Женька с Борькой ездили на автомобиле на городскую площадь, где ходили заводские с фабричными, -- эх, сколько было этой музыки! Которая в барабан играет, которая в губы дует. А одна труба больше всех была -- и лады на ней приделаны. После Женькин отец рассказывал, что под музыку ходить больно легко: будто, говорит, и ноги совсем не устанут и хочется маленько плясать...

Молодой Луначарский ложится на спину под деревьями около низенького забора и сквозь зеленые ветки задумчиво смотрит в сухой струящийся воздух.

-- Тебе который год? -- спрашивает он Ленина.

-- Скоро восемь пойдет.

-- А зачем ты маленький такой?

-- Эх, маленький!

-- Ну, да, меньше меня...

-- Эх, меньше!..

Борька ложится рядом с товарищем Луначарским, вытягивает ноги, руки от натуги густо краснеет, чтобы вытянуться еще больше.

-- Ну-ка, ты вот так!..

-- Все равно я маленько выше тебя.

-- Сколько?

Оба быстро вскакивают, становятся затылками друг ко другу, Женька чуть-чуть поднимается на носках.

-- Видал?

-- Э-э, ты голову тянешь кверху! Давай я встану на твое место.

-- Ну, вставай, если не веришь...

В это время Нинка кричит от своего крылечка:

-- Боря, твоя башня свалилась, чуть-чуть не упадила, и я с вами не буду играть, мне больше не хочется...

Ленка бежит с карандашом в руке:

-- Женька, мама сказала: "Я ему хлеба не дам, озорнику!" -- и велела тебе домой итти...

Маруська молча глядит из своего окошка, капая на голову себе водой из ковша.

Женька удивлен и обижен поведением товарищей. Стоя посреди двора на широко расставленных ногах, ласково говорит он разбежавшемуся митингу:

-- Маруська, вы разве не будете с нами?

-- Жарко больно, не хочется.

-- И делегатками не будете?

-- Нет!

-- А мы с Борькой сделаем первый май, сошьем флаги красные, Борька устроит барабан, а я чего-нибудь нарисую. Будем ходить с песнями, два раза искупаемся в речке, а из песку наделаем блюдечков, станем чай пить, как в клубе. Ты, Маруська, умеешь петь?

-- Какую?

"Вся власть советам"?

А чего ее не уметь! Я давно умею, больше тебя.

-- А ты, Нинка?

Нинка спрашивает Борьку.

-- Борь, я умею ее?

Когда делегатки снова появляются во дворе, Женька, чувствуя победу, делает им строгий выговор:

-- Ты, Маруська, и ты, Нинка, выходите хуже всех. Сами большевики, сами бегаете. Разве большевики бегают? Я хотел вам речь сказать, теперь не скажу. Говори им, Борька!

-- Чего?

-- Речь, чтоб они не бегали от собрания и про флаги скажи. Вставай на мое место!

Ленин становится на Женькино место, широко разевает рот, запрокидывая голову. Видит белую тучку, остановившуюся прямо над двором, и вдруг начинает чесаться локтями, поправляя штаны под рубашкой.

-- А чего прежде говорить?

-- Про все говори!

Борька тычет пальцем, показывая на делегаток:

-- Ты, Маруська, ты, Нинка, и ты, Ленка, пришейте нам флаги. Если не пришьете, мы не будем с вами ходить, Уйдем одни с Женькой, станем купаться весь день, а вас и на речку не пустим. Даст мне мама денег, я куплю барабан. Что?

-- А мне мама тоже даст!- кричит Нинка. - Она тебе давала!

-- А тебе не давала?

-- А нам не больно нужно! -- неожиданно перебивает Маруська.

-- Чего? -- спрашивает Женька.

Вот тебе и чего! Я сама буду Луначарским, а Нинка с Левкой -- Троцким.

-- А ты верхом не умеешь ездить! -- загорается Борька, раздувая ноздрями.

-- А вы в речке плавать не умеете!

-- Кто, я не умею? -- спрашивает молодой Луначарский. - Не ты, Борька вон, каждый раз около бережка ползает.

Губы у Борьки дрожат, глаза смотрят исподлобья Пусть у него башня упадет совсем, пусть лучше денег мать не даст ему на барабан, но чтобы смеялись девчонки -- это хуже всего. Какой же тогда большевик, который около бережка ползает? Шмыгая носом, поддерживая штаны одной рукой, он говорит Луначарскому дрогнувшим голосам:

-- Женька, разве я не умею?

-- И ты умеешь, а я все-таки лучше тебя! -- отвечает Луначарский.

А я по сих пор залезу -- не боюсь!

-- А я по сих пор залезу!

-- А я вот по сих!..