Большевики и левые эсеры (Октябрь 1917 - июль 1918)

Разумеется, этих показаний достаточно для того, чтобы свалить на одну Спиридонову всю ответственность за убийство Мирбаха, забыв о Прошьяне. Однако есть основания полагать, что Спиридонова наговаривала на себя лишнее и уж по крайней мере не была тем "одним членом ЦК", на которого постоянно указывал Блюмкин. Прежде всего, постановления ЦК ПЛСР об убийстве Мирбаха, на которое ссылается Спиридонова, не существовало. И это откровенно признает даже советская историография. Так, Спирин указывает, что "никакого заседания ЦК левых эсеров в ночь на 5 июля 1918 г. не было",27 т.е. не было именно того заседания, на которое ссылался в разговоре с Блюмкиным "один член ЦК" и о котором, в свою очередь, сообщил Блюмкин. О том же, не понимая этого, Блюмкин засвидетельствовал в своих собственных показаниях. Он рассказал, что заместитель председателя ВЧК и член ЦК ПЛСР Александрович узнал о предстоящем покушении от... самого Блюмкина.28 Между тем, если б постановление об убийстве Мирбаха, как утверждала Спиридонова, действительно было вынесено ЦК ПЛСР до 6 июля, Александрович, как член ЦК, не знать об этом просто не мог. Ни о каком постановлении ЦК ПЛСР ничего не пишет и член ЦК партии левых эсеров Штейнберг.29

Есть и другие указания на непричастность ЦК ПЛСР к убийству. Мальков, например, писал впоследствии, что "ни Устинов, ни Колегаев никакого отношения к левоэсеровской авантюре не имели. Подготовка к мятежу велась без их ведома, как и без ведома еще ряда левых эсеров..."30 Даже Минц вынужден подстраховаться указанием на то, что решение о "выступлении" ЦК ПЛСР принял "далеко не в полном составе". А Гусев, рассказывая о Третьем съезде ПЛСР, открывшемся всего лишь через четыре дня после заседания ЦК ПЛСР от 24 июня, отмечает: "Безусловно, в решениях съезда прямо не говорилось об убийстве Мирбаха и вооруженном мятеже..."31

Присоединимся к мнению советского историка: ни на заседании ЦК ПЛСР 24 июня, ни на съезде ПЛСР, проходившем с 28 июня по 1 июля, ЦК ПЛСР не указал ни сроков террористического акта, ни будущую жертву его, хотя посла убили через несколько дней после заседания ЦК и закрытия съезда. Ни слова

не говорилось в постановлении и о планируемом "восстании" против большевистского правительства. Гусев в связи с этим вынужден указать, что "подготовка к мятежу тщательно скрывалась не только от органов советской власти, но и от рядовых членов левоэсеровской партии".32 Наличие подготовки восстания отрицала в показаниях 10 июля и Спиридонова: "Во всех постановлениях ЦК партии [левых эсеров] свержение "большевистского" правительства ни разу не намечалось".33

Но тогда кто же конкретно, по мнению советской историографии, организовывал убийство? Спирин отвечает: "Состоялось лишь совещание небольшой группы членов ЦК, созданной еще 24 июня 1918 г. с целью организации убийства представителей германского империализма".34 Спирин имеет в виду упомянутое в показаниях Спиридоновой и в постановлении ЦК ПЛСР Бюро из трех человек: Спиридонову, Голубовского и Майорова. Но Майоров и Голубовский своего участия в июльских событиях никак не проявили. Да и сама Спиридонова показала, что делом убийства Мирбаха ведала она одна, а Майоров с Голубовским никакого отношения к покушению не имели. Тогда по-иному читаются и показания Спиридоновой. Если ЦК ПЛСР "сначала выделил очень небольшую группу с диктаторскими полномочиями", если потом из этой группы в три человека двое к событиям отношения не имели, то вся ответственность за организацию убийства Мирбаха действительно падает не на ЦК ПЛСР, повинный лишь в теоретическом одобрении террора вынесенным 24 июня постановлением, но лично на Спиридонову. Разве что...

Разве что Спиридонова все-таки к организации убийства Мирбаха никакого отношения не имела. Но уж очень любила она геройские поступки и из этой любви приняла на себя всю ответственность за убийство Мирбаха. В июле 1918 повторялся, по существу, цикл, начатый ею в январе 1906, когда Спиридонова из ревности стреляла в чиновника Луженовского, убила его, была арестована и приговорена к пожизненной каторге за бытовое уголовное преступление. Правительство и не собиралось тогда рассматривать ее преступление как политическое. Но дело Спиридоновой получило, как часто это бывало в либеральной прессе, незаслуженную огласку; и симпатизирующий

террористам журналист газеты "Русь" вместе с партией эсеров (и не без участия самой Спиридоновой) сделали из нее мученицу за идею и героиню. Спиридонова вступила в эсеровскую партию только на каторге. Выйдя на свободу после Февральской революции, она стала членом партийного ЦК.35 И вот теперь новое убийство -- Мирбаха.