Большевистское подполье Закаспия

Конечно, широкие слои рабочих не знали истинного лица Фунтикова и всех пришедших вкупе с ним к власти. Фунтиков, по профессии слесарь, затем машинист паровоза, имел свою мастерскую с наемными рабочими. С целью наживы ездил в Иран, спекулировал и, околачиваясь в среде купечества, естественно, деклассировался. Глава и остальные члены белогвардейского правительства оказались дутыми фигурами, иудушками, предавшими интересы рабочего класса за тридцать сребреников.

Вот что писал 4 ноября 1918 года Деникину небезызвестный генерал Е. Джунковский[15] о Временном исполнительном комитете (эсеро-белогвардейском правительстве Закаспийской области): «Влияние на Комитет, несмотря на его довольно пестрый состав, было установлено. Употреблен был старый способ: партии с-р-ов (центр), к которой принадлежит сам председатель Фунтиков, совершенно секретно была дана некоторая сумма в безотчетное распоряжение. Так как партия располагала несколькими лицами решительного склада, составляющими террористическую группу (Седых — тип совершенно каторжный и др.), то результаты такой поддержки скоро сказались: были расстреляны 15 советских комиссаров без суда и следствия, на что Комитет, конечно, не пошел бы» ³⁵.

Большевистским подпольным организациям Закаспия предстояла весьма сложная задача — сорвать маску с продажных правителей: в Ашхабаде — с Фунтикова и ему подобных, в Красноводске — с так называемого «стачкома», возглавляемого бывшим цирковым борцом садистом Куном[16], и т. д. Надо было подорвать к ним доверие, раскрыть рабочим, солдатам и местному населению правду о сущности контрреволюционного переворота, объяснить, что несет простому люду власть эсеров, меньшевиков и белогвардейцев, державшаяся на штыках интервентов.

И наконец, в-пятых, оккупация английскими войсками территории Закаспия фактически означала политическое и экономическое закабаление области. Интервенты во главе с генералом В. Маллесоном [17] поставили под свой контроль белогвардейское правительство, введя туда своего платного агента С. Дружкина [18]. Они захватили средства связи, железнодорожный и морской транспорт, запретили митинги, собрания, забастовки, контролировали все Каспийское море, словом, распоряжались в Закаспии как в собственной колонии.

Английские оккупанты, прибрав к рукам всю экономику Закаспия, грабили и эксплуатировали трудящихся. По 12 и более часов длился рабочий день. Аресты и расстрелы стали обычным явлением. Такой же режим они установили и в соседнем Азербайджане.

Английский империализм, напуганный Октябрьской революцией, занял в отношении Советской России враждебную позицию. Военный министр Англии Черчилль, писал В. И. Ленин, «уже несколько лет употребляет все средства… чтобы поддерживать всех белогвардейцев против России, чтобы снабжать их военным снаряжением. Это — величайший ненавистник Советской России…» ³⁶.

Интервенты хотели «задушить большевизм в колыбели», как выразился некогда Черчилль. Вместе с тем под предлогом обороны своих владений в Индии, которым никто не угрожал, и защиты британских интересов в Иране и Афганистане интервенты, укрепившись в Закаспийской области, намеревались завладеть всем Русским Туркестаном. Это понимали даже белогвардейские чиновники, обеспокоенные непомерно возросшими хищническими аппетитами английского командования ³⁷.

Группа подпольщиков Ашхабада. Слева направо сидят: Мелькумов, Арутюнов, Кунаев, Зотов, Сунгуров. Стоят: Степанов, Васильев, Царегородцев, Панькин, Кукаева, Симонова.

1919 год

«У каждой палки два конца» — излюбленная поговорка англичан. Беззастенчивый грабеж, режим террора, установленный интервентами, и холуйская политика эсеро-белогвардейского правительства создали для населения Закаспия невыносимое положение. Народ прозревал; обманутые рабочие, осознав свою роковую ошибку, рвали с контрреволюционным лагерем; росло недовольство и возмущение масс, нередко перераставшие в открытые революционные выступления.

В такой сложной обстановке подпольные большевистские организации, преследуемые контрреволюционным правительством, начинали свою деятельность, сплачивали вокруг себя рабочих, местное население, налаживали организационно-партийную работу.

Контрреволюция могла где-то временно свергнуть власть Советов, по никакие силы не в состоянии были уничтожить до конца большевистские организации, свести на нет их влияние среди трудящихся. Лучшие сыны и дочери парода — коммунисты, оставшиеся в тылу врага, действовали на родной земле. Уходя в подполье, они лишь меняли формы работы в массах, но сохраняли главное и решающее — сочувствие и поддержку пролетарских слоев населения.