Большевизм — естественная основа России

Российская Империя не имела подготовленного запаса командных кадров на случай большой войны. В стране сохранялось традиционное общество с относительно немногочисленным слоем людей, обладавших хотя бы средним образованием, что обусловило сложности с подготовкой квалифицированных командных кадров в военное время.

Кадровое офицерство уже в начале войны понесло тяжёлые потери. Потребности армии в командном составе покрывались масштабным ускоренным производством офицеров военного времени в чине прапорщика).

Уже осенью 1914 года был введён ускоренный четырёхмесячный курс подготовки офицеров пехоты и кавалерии и восьмимесячный — для подготовки офицеров артиллерии и инженерных войск. Значительные потери, которые понесло кадровое офицерство в начальный период войны, привели к тому, что стало практиковаться массовое производство в офицерский чин по образованию, а также за боевые отличия.

Потребности фронта диктовали последующие изменения в подготовке офицеров. Так, низкая убыль кавалеристов и казаков привела к тому, что курс подготовки прапорщиков был увеличен до года.

А вот в пехоте напротив — уже с октября 1914 года стали создаваться школы подготовки прапорщиков с трёхмесячным курсом обучения. Всего было создано 53 таких школы, включая 13 временных, созданных на один выпуск.

Офицеры военного времени представляли собой весьма специфический социальный слой. Социальная база прапорщиков военного времени была крайне разнородной и менее корпоративно замкнутой. Существенно различались квалификация, уровень подготовки и даже возраст производимых в офицерский чин, многие из которых до этого не связывали свою жизнь с военной службой. Острая нужда в командных кадрах и ограниченность кадровой базы — людей, имеющих хотя бы среднее образование — стала причиной, что уже в 1915 году возрастное ограничение для поступления в школу и прохождения обучения с последующим производством в первый офицерский чин было повышено до 43 лет.

Офицером военного времени мог стать не нюхавший пороха выпускник университета или, например, участвовавший во многих боях, но необразованный, простой казак, выслуживший унтер-офицерское звание, а затем за боевое отличие произведённый в офицеры. Неслучайно в годы войны получило распространение сатирическое стихотворение: «Раньше был я дворником, звали все Володею. А теперь я прапорщик — ваше благородие!»

«Офицеры и солдаты в подавляющем большинстве носили мундир всего только несколько месяцев, а то и несколько недель. Ни те, ни другие не получили надлежащего военного образования и воинского воспитания. Прошедший трехнедельный, в лучшем случае — двухмесячный курс учения в запасном полку, солдат попадал под команду офицера, прошедшему столь же поверхностное учение в школе прапорщиков или на ускоренном курсе военного училища». — А.А. Керсновский «История русской армии. Том четвертый. 1915­1917 гг.». — М.: «Голос», 1994. — С.248.

Между кадровыми офицерами и офицерами военного времени существовало определённое отчуждение. В то же время, несмотря на определённую социальную близость солдатской массе, прапорщики, в особенности произведённые из унтер-офицеров, нередко стремились дистанцироваться от прежних товарищей и даже увлекались рукоприкладством по отношению к нижним чинам, что для новоиспечённых офицеров было относительно безопасно в тылу, но в ходе боевых действий было смертельно опасно.

«Хуже было с офицерами военного времени. Большая часть прапорщиков — случайного элемента в офицерских погонах — не сумели надлежащим образом себя поставить. Одни напускали на себя не принятое в русской армии высокомерие и этим отталкивали солдата. Другие безвозвратно губили себя панибратством, попытками популярничать. Солдат чуял в них ненастоящих офицеров». — А.А. Керсновский «История русской армии. Том четвертый. 1915-1917 гг.». — М.: «Голос», 1994. — С.253.

Социальный состав офицерского корпуса в ходе войны значительно изменился и уже в самом начале войны свыше половины офицеров военного времени были выходцы из крестьян, мещан и почётных граждан.