Большевизм: шахматная партия с Историей

Именно критика режима личной власти отдельных руководителей, основанного на бюрократизации партийного и советского аппаратов, была признана на X съезде правильной с точки зрения его опасности для партийного строительства в новых условиях. Ленин признал, что в критике со стороны и децистов, и «рабочей оппозиции» есть верные замечания, к которым нельзя не прислушаться. Поэтому X съезд и принял резолюции о необходимости сохранения внутрипартийной «рабочей демократии». Однако в целом позиция сторонников Шляпникова и Коллонтай была признана «синдикалистским и анархистским уклоном» в партии. Что особо обеспокоило Ленина? В своем выступлении на съезде он заявил, что если «тов. Коллонтай жирным шрифтом пишет: «Недоверие к рабочему классу (разумеется, не в области политической, а в области хозяйственно-творческих способностей класса) — вся суть тезисов, подписанных нашими руководящими верхами», — то это на тему о том, что они-де настоящая «рабочая» оппозиция. На 36 странице той же брошюры есть еще более яркое выражение этой мысли: «Рабочая оппозиция» не должна идти, да и не может идти, на уступки. Это не значит звать к расколу…». «Нет, ее задача иная. Даже в случае поражения на съезде — оставаться внутри партии и шаг за шагом твердо отстаивать свою точку зрения, спасая партию и выправляя ее линию»[428].

Думается, что именно этот тезис брошюры Коллонтай вызвал особую тревогу Ленина и послужил одной из главных причин принятия знаменитой резолюции «О единстве партии», запрещающей всякую фракционную деятельность внутри РКП(б). Казалось, еще недавно, на VIII съезде партии, Зиновьев утверждал: «Оппозиция — вещь законная. Никто против этого ничего не имеет. Съезд для того и созываем, чтобы каждая группа нашей партии сказала свое мнение»[429].

Теперь в резолюции «О единстве партии» было заявлено: «Необходимо, чтобы все сознательные рабочие ясно сознали вред и недопустимость какой бы то ни было фракционности, которая неминуемо ведет на деле к ослаблению дружной работы и к усиленным повторным попыткам примазывающихся к правительственной партии врагов ее углублять разделение и использовать его в целях контрреволюции.

Использование врагами пролетариата всяких уклонений от строго выдержанной коммунистической линии с наибольшей наглядностью показало себя на примере кронштадтского мятежа, когда буржуазная контрреволюция и белогвардейцы во всех странах мира сразу выявили свою готовность принять лозунги даже советского строя, лишь бы свергнуть диктатуру пролетариата в России, когда эсеры и вообще буржуазная контрреволюция использовала в Кронштадте лозунги восстания якобы во имя Советской власти против Советского правительства в России[430]. Такие факты доказывают вполне, что белогвардейцы стремятся и умеют перекраситься в коммунистов и даже «левее» их, лишь бы ослабить и свергнуть оплот пролетарской революции в России»[431].

За два года ситуация резко изменилась. Резолюции X съезда свидетельствовали и о качественном изменении кадрового состава партии, и о постепенном осознании новой исторической ситуации, и о новом понимании роли руководящих органов в условиях послевоенного партийного и хозяйственного строительства. Партия становилась частью государственного механизма, прощаясь по дороге к поставленным социально-экономическим целям с большевистскими традициями. Но тем самым она вообще теряла свойства политической партии.