На XI съезде Ленин сделал поразительно откровенное признание, в очередной раз прибегнув к шахматной терминологии: «Много у нас было всяких ходов и выходов из наших политических и экономических трудностей. Мы можем с гордостью похвастаться, что мы до сих пор умели использовать все эти ходы и выходы в разных сочетаниях, применительно к разным обстоятельствам, но теперь у нас больше никаких выходов нет. Позвольте это вам сказать без всякого преувеличения, так что в этом смысле, действительно, «последний и решительный бой», не с международным капитализмом, — там еще много будет «последних и решительных боев», — нет, а вот с русским капитализмом, с тем, который растет из мелкого крестьянского хозяйства, с тем, который им поддерживается»[442]
. Не менее откровенное заявление прозвучало и на X съезде: «Рабочее государство есть абстракция. А на деле мы имеем рабочее государство, во—1-ых, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а крестьянское население; и, во-2-ых, рабочее государство с бюрократическими извращениями»[443]. Товарооборот между рабочим и крестьянским населением без реставрации товарно-денежных отношений не удался, следовательно, необходима реставрация частного капитала. «Либо мы этот экзамен соревнования с частным капиталом выдержим, либо это будет полный провал. Чтобы выдержать этот экзамен, для этого мы имеем политическую власть и целую кучу всяких экономических и других ресурсов, все, чего хотите, — кроме уменья»[444].Кажется, что в своем выступлении на XI съезде Ленин пытался ответить всем оппозициям сразу: «Построить коммунистическое общество руками коммунистов, это — ребячья, совершенно ребячья идея. Коммунисты — это капля в море, капля в народном море… Управлять хозяйством мы сможем тогда, если коммунисты сумеют построить это хозяйство чужими руками, а сами будут учиться у этой буржуазии и направлять ее по тому пути, по которому они хотят»[445]
. Этот тезис перекликается с главными положениями другой ленинской работы — «Очередные задачи Советской власти», написанной в апреле 1918 года, т. е. перед гражданской войной. Гражданская война была продиктована логикой социально-классовой борьбы, в известном смысле она была неизбежна, хотя выше уже было отмечено, что эскалацию гражданской войны спровоцировали многие действия самих большевиков. Парадокс в том, что, выиграв гражданскую войну, большевики вернулись примерно в то же самое положение, в ту же социально- экономическую ситуацию. Но теперь у них был мощный государственный аппарат, монополия на хозяйственные ресурсы, многомиллионная армия, мощные спецслужбы, опыт диалога с крестьянством. Ленин имел теперь полное право заявить, «что когда мы говорим «государство», то государство это — мы…»[446].Выслушав на XI съезде выступления Преображенского и Осинского, Ленин специально берет слово, чтобы ответить персонально на их критику. Он обвиняет их в схоластике. Его логика в следующем. Никакой Маркс и никакие марксисты не могли предвидеть того, «что пролетариат достигнет власти в стране из наименее развитых и попытается сначала организовать крупное производство и распределение для крестьян, а потом, когда, по условиям культурным, не осилит этой задачи, привлечет к делу капитализм. Всего этого никогда не предвидели, но это же бесспорнейший факт… Капитализм, который мы допустили, необходимо было допустить. Если он уродлив и плох, мы можем это исправить, потому что власть у нас в руках, и нам бояться нечего»[447]
.Иными словами, партия и страна находятся в состоянии эксперимента, а тов. Преображенский неправильно понимает политику, потому что подходит к ней как теоретик, «устремленный на определенные рамки, привычные и обычные».
Еще большее раздражение вызывают у Ленина предложения Осинского: «Улучшение системы управления и психологическая мобилизация масс». Это смертоубийство! Если бы на такую точку зрения политической реакции съезд встал, то это был бы вернейший и лучший способ самоубийства… Мы системы не имеем?! Пять лет лучшие силы уходили на то, чтобы создать эту систему! Эта система есть величайший шаг вперед».