Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою

Профессору только сейчас начало казаться, что дело в неудачном выборе темы и материала. Если бы сначала потренироваться на какой-нибудь Колумбии или Сомали — результаты могли бы получиться куда более впечатляющими. А тут чёрт дёрнул согласиться с условиями, выдвинутыми всё тем же сэром Арчибальдом и адмиралом Гамильтоном-Рэем. И как бы ни пришлось расплачиваться головой за научное любопытство и желание хоть на шестом десятке забыть о столь низменной, но, увы, необходимой субстанции, как деньги. Пожить, как подобает джентльмену, избавленному от материальных забот.

Они шли по казавшимся бесконечными отсекам, забитыми снизу доверху лабораторным оборудованием в зелёных и серых металлических ящиках. Мимо людей в белых и синих халатах, трудящихся за письменными столами, пультами вычислительных устройств, у круглых экранов осциллографов и радиолокаторов, по которым бежали колонки цифр и переплетение разноцветных кривых совершенно непонятных графиков.

Сейчас эта спокойная, несмотря на то что происходило на крейсере и за бортом, академическая обстановка вызывала у коммодора крайнее раздражение. Сначала ради этой ерунды испоганили его честный боевой корабль, а теперь из-за неё скорее всего придётся умирать. Один повод для горького удовлетворения — не одному ему умирать, всем этим — тоже. Даже стрелять не придётся, хотя Френча он с удовольствием пристрелил бы своей рукой. Достаточно по любому телефону передать условную команду на минно-торпедный пост, и полтонны эластита сделают своё дело, превратят в огонь и пепел все эти «творения высокого разума». Вместе с его, «разума», носителями.

Иногда коммодор Честер умел подниматься до истинно высокой поэзии, почти не уступая своим японским коллегам, успевавшим на гибнущих кораблях сочинять изысканные прощальные хокку, не заботясь, увидит ли кто-нибудь не всегда каллиграфически выписанные иероглифы.

— Уилки! — позвал Френч сорокалетнего мужчину с внешностью боксёра-средневеса, лишь золотые очки и глаза за их стёклами опровергали первое впечатление.

— Мистер Сэм Уилки, — представил его профессор коммодору, — заведующий лабораторией, доктор философии и физики. — Сэм, командир крейсера хочет знать, в состоянии ли вы ввести двести человек из девятисот присутствующих на этом корабле в полную прострацию, мышечную и умственную? Никаких более сложных эмоций, на которые настроены излучатели, не требуется.

— Легко, шеф. Соберите их в подходящее помещение, где мы развернём рефлекторы, желательно так, чтобы они стояли плечом к плечу и не двигались, и всё займёт у меня от силы минуту, — ровный тон Уилки показался Честеру издевательским.

— Как я это сделаю, пусть вы подохнете вместе со всеми своими родственниками?! — взорвался командир. — Они расползлись, как тараканы, по всему крейсеру, взорвали рулевую машину! Откуда мне знать, где они? Их что, пригласить по громкой связи на чашку чая в подходящий трюм?

— А мне? — резонно спросил учёный. — Включив генераторы пси-энергии на полную мощность, я легко могу превратить в пускающих слюну идиотов всех находящихся на борту, включая себя и вас. А выборочно… Вы способны из своего пистолета одним выстрелом убить всю свору атакующих вас с разных сторон бультерьеров?

Переждал исполненный бессильного бешенства взгляд коммодора.

— Вот и я тоже. У нас нет возможности воздействовать на людей избирательно. За исключением тех, кто уже прошёл предварительную обработку, чьи характеристики внесены в нужные ячейки памяти, и сами они собраны в нужном месте, оснащённом правильно расположенными волноводами и излучателями…

— А сбить с нашего следа русскую эскадру вы можете? Поставить какую-то завесу… Да, дьявол забери, сделать хоть что-нибудь?!

— Завесу мы уже поставили. На всех экранах русских кораблей именно то, о чём вы просите. Радиосвязь по-прежнему не работает, радиолокаторы принимают только то, что мы на них транслируем. Они видят — «Гренвилл» вслед за «Тайгером», «Лайоном» и «Блейком», полным ходом идущий на северо-восток тридцатиузловым ходом, успешно увеличивая отрыв, а не болтается, как, извините…

Честер несколько воспрянул духом. Какая-то польза от этих учёных всё же есть. За час-полтора руль как-нибудь приведут в порядок, и тогда полными ходами — пусть трубки в котлах горят — на юг, на юг. До ближайшего нейтрального порта, и катись оно всё… Жить намного лучше, чем не жить, какими бы словами подобная ерунда не облекалась. «Дульце эт декорум э про патриа море»?[40] Сейчас, ждите…

— Только, сэр, одна маленькая загвоздка. На антенны русских мы сигнал посылаем, а вот как быть с глазами пилотов русских разведчиков? В оптическом диапазоне мы — как на ладони, прошу прощения, сэр. А ещё есть моряки русского парохода, что болтается у горизонта. Они тоже нас видят. То есть на повестке один вопрос: кому поверит русский адмирал — донесениям своих радиометристов или непосредственным наблюдателям?