Большие батальоны

Герта спрыгнула на ещё тёплый асфальт, в долю секунды оказалась рядом с «Фокусом», держа блок-универсал на уровне пояса, нажала кнопку. Режим парализатора был выставлен на минимум. Полчасика отдохнут «утомлённые службой», потом долго будут соображать, что и почём… Вреда им не случится, и никто, по ночному времени, стоящей у обочины машиной, кроме другого экипажа, проезжай он вдруг мимо, не заинтересуется. Люди приучены — внимание этих ребят без повода привлекать не стоит. Если вдруг захотелось им вздремнуть на рабочем месте, ну и пожалуйста, всем окружающим от этого только лучше.

Герта сильно надавила на верхний край бокового водительского стекла, перегнулась внутрь салона. Схватила оба «АКСУ», тот, что на коленях старшего лейтенанта, и второй, на заднем сиденье. Очень ей эти изящные игрушки понравились. Вернётся домой, оформит разрешение и будет ходить с ним на службу, на зависть прочим девицам. Она даже забыла в азарте, что имеет на ближайшее будущее несколько другие планы, на фоне которых эти два автомата — как утащенные в детском саду у соседа по песочнице лопатка и ведёрко.

Так ей ведь, биологически, ненамного и больше, лет девятнадцать примерно. В эти годы кому бриллианты в полкарата весь свет застят, кому прозрачные гарнитурчики из «Галери Лафайет», а баронессе автоматы, совсем новенькие, кстати.

Девушка аккуратно, чтобы не зацепить бампером грустную, забытую хозяином «Приору», на палец покрытую пылью, вырулила на полосу и влилась в удивительно свободный поток движения. Держа руль одной рукой, другой включила вызов Секонда.

— Порядок. Машина у меня, клиенты в машине. Прошло без осложнений.

О двух мелких эпизодах она распространяться не стала.

— Есть. Поняла. Мои предложения — через полкилометра, по ту сторону моста останавливаюсь, привожу одного в чувство и начинаю слушать эфир. А может, господин полковник, приказать, чтобы он своей банде общий отход скомандовал? Типа «Нас предали! Спасайся кто может!»? Пусть бегут, ищут свою машину, а вы аккуратненько…

Герте такой выход из боя казался оптимальным. Ей очень не хотелось, чтобы шальная пуля задела кого-то из своих. Гомеостат гомеостатом, но если экспансивная пуля в голову — потребуется не один месяц стационарного лечения, и без гарантии, что сложные интеллектуальные функции восстановятся. Очень вероятно, что человек, хоть и со стопроцентно регенерированным мозгом, превратится в дауна, если не хуже…

Секонд мыслил иначе. Отпускать на волю полсотни вооружённых боевиков, ориентированных именно на тотальную зачистку Москвы от перспективных борцов с новым режимом и их вдохновителей — ничуть не разумная идея. Это весной сорок пятого можно было пацанов из «Гитлерюгенда» просто выпороть, отняв «панцерфауст» и «Маузер 98К», после чего отправить к маме (поскольку папа, скорее всего, сам уже гниёт под Москвой, Сталинградом или Минском). А сейчас всё только начинается, и гуманизм в данном случае — прямая помощь врагу.

— Принимается ровно наполовину. Займи неуязвимую позицию, одного активизируй, кто там самый главный — сама разберёшься, и пусть он передаст всем группам: «Выполнение задачи продолжать. Сопротивление подавить. Захват всех намеченных личностей живыми и здоровыми обеспечить любой ценой». В этом духе, а как это должно звучать в их системе координат — выясни в процессе… Работай, баронесса…

Он процитировал Наполеона: — «Сорок веков смотрят на тебя с вершины этих пирамид».

Герта вдруг опять с острым сожалением подумала, что, наверное, зря она не сумела добиться настоящего внимания со стороны этих странных, но крайне привлекательных близнецов. Лучше бы, конечно, если бы это был Фёст… А Мятлев — это совсем, совсем не то. После сегодняшней ночи это стало ей отчётливо ясно. Да, не противен, влюблён, умеет сделать девушке приятно, но — никак не герой её романа. Как инструмент достижения определённых целей, конечно, сгодится на определённое время, а потом она сообразит, как устроить свою жизнь. Этому её специально учили.

Может показаться странным, что такие мысли пришли Герте в голову в совсем неподходящее время, и они противоречили тому, что она же думала всего вчера, но не нужно забывать о её биологическом и эмоциональном возрасте, и что она, как и вся их «великолепная семёрка», — девушка весьма романтического склада личности. И вот выдалась в череде боёв короткая передышка — мысли сразу же потекли по совсем другому руслу. Да и пережитая ночью гормональная буря так до конца не утихла ещё. А во всём этом «виноваты» не только неизвестно от каких «родителей» доставшиеся ей гены, но и воспитательное воздействие на незафиксированные матрицы валькирий Лихарева, Сильвии, а в особенности — Натальи Андреевны Воронцовой, да и Майи Ляховой, жены Секонда и свояченицы Фёста, о которых Герта сейчас подумала.

Впрочем, в следующие секунды баронесса забыла обо всех этих глупостях и полностью переключилась на непосредственную задачу.