Большие девочки не плачут

И он ушел, не поцеловав ее на прощание. Она не знала, куда он направился, а спросить не решилась.

— Не знаю, зачем тебе понадобилась эта встреча. У нас больше нет ничего общего. А может, и не было.

Гейл чувствовала себя неловко в присутствии этой стройной красивой женщины. Рядом с изящной Мариной она чувствовала себя бегемотом и ненавидела ее за это. Да и рестораны она не любила. Едва она вошла, как ее вдруг охватил ужас: а вдруг метрдотель не пустит ее из-за того, что она недостаточно хороша. Она знала, что будет здесь единственной толстушкой. И оказалась права.

Марина попробовала проникнуться симпатией к этой расплывшейся женщине.

— Гейл, пожалуйста, давай не будем сдаваться, пока есть хоть один шанс. Я тебе уже говорила, что Эмма меня очень беспокоит. Когда ты видела ее в последний раз?

Гейл напряглась еще сильнее.

— Не помню. Наверное, несколько месяцев назад. Говорят, не выходит из спортзала. Не сомневаюсь, она сейчас наслаждается жизнью как никогда, лебедем плавает по городу, щеголяет новым гардеробом перед своими новыми блестящими друзьями.

Ее детская раздражительность могла бы заставить Марину рассмеяться, не будь она тронута несчастным видом Гейл.

— Если бы ты знала, как ты не права. Она очень больна. Уже недели две не выходит из квартиры. Я каждый день прохожу мимо ее квартиры и кричу ей в щель в почтовом ящике, пока она не откликнется. Если откликнется, значит, жива.

Гейл постаралась сделать вид, что ее это не очень-то интересует, однако взгляд был явно тревожный.

— Что с ней? Наверное, все из-за этих чертовых таблеток. Я знала, что-то такое произойдет. Нет безопасной таблетки для похудения, и никогда не будет.

— А мы не думаем, что тут дело в таблетках.

Она не сказала, что Эмма больше не принимает препарат. Марина и сама слишком глубоко запуталась во вранье Дэвида, чтобы предавать его.

— Это единственный участник эксперимента, который настолько плох. У нее нет аппетита.

— И насколько же она плоха?

— Думаю, весит стоунов пять, хотя сказать трудно, ведь я вижу ее только в щель почтового ящика.

Гейл закрыла глаза и какое-то время переваривала эту информацию. Ее размышления были прерваны появлением симпатичного молодого официанта, который на слюну исходил, склонившись над Мариной со своим блокнотом в ожидании заказа.

— Могу я принести дамам аперитив? — спросил он, даже не взглянув на Гейл.

Она не удивилась такому отношению, но странно, что ее это задело. Уже не в первый раз она прокляла тот день, когда Марина принесла надежды «Перрико» в ТФБП.

Марина собралась заказать минеральной воды, но ей не хотелось отличаться от Гейл, которая — она была в этом уверена — осудит ее за столь скромный выбор. Поэтому она заказала бокал красного вина, отчего у нее потом еще больше разболится голова. Гейл заказала то же самое. Марина молча поблагодарила свой инстинкт за то, что сделала выбор, который ее непростая собеседница сочла приемлемым.

Теперь еда. Почему я не предложила встретиться в пабе? — спросила у себя Марина. Она знала, чего хочет, и знала, что нужно. Ей хотелось чего-то легкого, салат или какую-нибудь рыбу с дымящимися овощами. Но нужно было, чтобы видели, что она ест как человек, которым она когда-то была. Ради Гейл. Ей становилось все труднее поддерживать прежние дружеские отношения.

— Я возьму печень и бекон. И жареную картошку, пожалуйста, — прибавила она, тайком глядя на Гейл в ожидании одобрительного кивка.

Кивка не последовало. Гейл была слишком поглощена меню. Официант неохотно повернулся к ней лицом, чтобы принять заказ.

— А мне жареный палтус с овощами. Масла не нужно.

Марина попыталась скрыть свое удивление, но у нее ничего не вышло. Гейл улыбнулась без удовольствия.

— Ты думала, я выберу самое жирное блюдо из меню?

— Нет-нет. Совсем нет.

— Да ладно, думала. Ты забыла все то, чему мы научились в ТФБП? Не важно, что ты ешь самое калорийное блюдо при первом удобном случае, важно есть то, что хочешь и когда хочешь.

Марина не забыла, просто она больше этому не верила. Она чувствовала себя дурой. Возложив надежды на оксиметабулин (если она именно его принимала), она пришла к убеждению, что ее аппетит — ненастоящий бог, которого нужно умиротворять едой или таблетками. Она утратила веру в посылку ТФБП, утверждающую, что ее аппетит — это просто еще одна функция тела, а не жестокий своенравный господин.

— А сегодня мне захотелось чего-нибудь легкого. Вот почему я и сделала такой заказ. Скажи мне, когда ты в последний раз ела что хотела?

Марина попыталась ответить как можно более убедительно.

— Я теперь всегда ем что хочу. Просто мне не хочется столько, сколько раньше. Полагаю, это таблетки так действуют.

— А что будет, когда ты перестанешь принимать таблетки и желания вернутся?