Большие гонки

Его голос возвысился до триумфального крика. Соперники с ужасом смотрели на него, а малинцы обезумели. Лишь участники пари сохраняли спокойствие, их защищали деньги. С лица Петерса сошла экзальтация, он тряхнул головой.

— Прошу простить меня, господа, за подобный взрыв, я несколько увлекся собственным успехом. Подобное никогда не должно происходить с настоящим агентом. Прошу вас забыть это.

Мои ставки возросли до 10 к 1, очевидно никто не рассчитывал на мой успех. Я видел, как Петерс передал большой пакет билетов одному из типов.

— Так как все соревнование — своего рода тест на инициативу, я вам ничего не скажу о финальной части. В ней нет правил.

Малыш поднес к нему ящичек красного дерева. Внутри оказалась пара дуэльных пистолетов.

— Первым я даю старт Макальпину, — сказал Петерс.

Все сохраняли молчание, кроме его голоса слышался лишь плеск волн, набегавших на коралловый пляж.

— Через девяносто секунд я выстрелю из второго пистолета, и вся восьмерка стартует вслед за ним. Замечу кстати, что появление любой подводной лодки на поверхности тотчас вызовет огонь из 88 — миллиметровой пушки, размещенной на острове. На этой стадии телеуправляемые ракеты ничего и никому не дадут.

— Мой дорогой мальчик, могу ли я вам дать небольшой совет? на вашем месте я бы пошел вот здесь.

Он повернулся к пляжу спиной и указал на мягкий травянистый склон. Так как мой мозг все ещё был девственно чист, эта подсказка пришлась кстати. Я думал лишь об одном: ради спасения своего жалкого скелета отдать этот чертов микрофильм кому угодно, и пусть они дерутся между собой. Но Петерс предвидел мои замыслы.

— Если вдруг вам придет мысль отказаться от борьбы за приз, — любезно заметил он — вы будете дисквалифицированы со всеми вытекающими последствиями. А лавры победы получит кто-то другой. — и кивнул в сторону Малыша.

Тот поднял пистолет, отличное оружие с золотой филигранью. Громыхнул выстрел и я бросился бежать. Толпа криками подбадривала меня… большинство из этих негодяев поставили на меня, как на аутсайдера.

Трава на склоне была высокая и я взял ноги в руки. Петерс оказался прав, сказав утром, что я в отличной форме. Когда я одолел подъем, дыхание пришло в норму, моим ногам, бывшим прежде ватными, вернулась упругость. Солнце ласково пригревало, на бегу я достал микрофильмы из кармана и сунул их в джинсы. Не останавливаясь сбросил куртку… устроил своего рода маленький стриптиз.

На противоположном конце плато виднелась белая стрела. Я миновал её и стал спускаться с холма. На середине склона возвышался стол на козлах, заваленный различными вещами. Тут я услышал далекий грохот второго выстрела. Охота началась, и мое сердце неприятно сжалось.

На столе было полно оружия. Все довоенного образца, отметил я про себя. Несколько пистолетов, два автомата «томпсон», «стен», «шмайсер»… все короткоствольное. И тут я увидел его. Автоматический «браунинг». Мощная громоздкая машина в десять кило, но если я его не возьму, кто-то сможет без всякого труда снять меня. Ни один другой автомат не позволит прицельно стрелять с расстояния свыше ста метров. Это ещё одна из дьявольских задумок Петерса. Если я потащу махину с собой, это заметно скажется на скорости передвижения. Если не сделаю этого, меня убьют.

— «Думай», — сказал я себе. И в мозгах прояснилось.

Я взял один «шмайсер» и запихнул за пояс три рожка. «Интернешнл Чартер», поддержанный в свое время деньгами нацистов, тренировал пилотов со «шмайсерами». Пальнул пару раз по затвору «браунинга»: теперь никто не снимет меня издали.

Свежая белая стрела, нарисованная в траве, указывала вниз, к маленькой пальмовой роще. Я вновь пустился бежать, сжимая потной рукой автомат. Страх вернулся ко мне: на какое-то время я забыл, что могу погибнуть в любой момент. Оставалось четыреста метров до рощи и я первый раз обернулся назад.

Свора была в четырехстах метрах от меня, уже отходя от стола. У меня было небольшое преимущество, и тем более у стола возникла свалка. Я мчался к спасительной сени деревьев, пот тек вдоль позвоночника, дыхание перехватывало.

Надо ли остановиться, подождать, когда они приблизятся на полсотни метров и открыть огонь? Я мог уложить их всех… но не был уверен. Тем более я никогда хладнокровно не убивал и не думаю, что когда-то к такому привыкну. Так что я просто разрядил обойму в их сторону.

Во главе мчался немец, летящий так, будто ребята Жукова гнались за ним на Т-34. Они тут же залегли в высокой траве. С автоматом в руке, видя вылетающие гильзы, звук выстрелов, запах пороха, я испытывал всемогущество и уверенность. Я расстрелял ещё половину обоймы в траву, чтобы они не поднимали головы. В траве засверкали вспышки и до меня донесся приглушенный грохот выстрелов. Пули крошили стволы пальм. Я перезарядил и взвел автомат.