Большие каникулы Мэгги Дарлинг

Она полетела в ванную комнату, где освободилась от остатков содержимого желудка. Затем она приняла четыре таблетки аспирина, забралась под душ и массировала себе шею и плечи при помощи пульсирующей головки душа столь долго, что вода остыла. Это было своего рода рекордом, если учесть размер бака водонагревателя, который они с Кеннетом установили во время последнего ремонта. Когда дольше тянуть было уже невозможно, она вернулась в спальню. Регги сидел, опершись спиной на подушки. Он выглядел опустошенным. Глаза его блестели, а кончики рта опустились вниз, как у какой-то восточной резной фигурки, изображавшей погубленную душу.

— Аспирин? — спросила она.

Регги отсутствующе кивнул. Она принесла ему несколько таблеток и чашку воды, села на край кровати в своем клетчатом красно-черном халате и принялась заматывать полотенцем голову, чтобы чем-то занять руки, пока он глотал таблетки.

— Это ужасно, — сказал он, допив последнюю каплю воды.

Мэгги вздохнула. На самом деле она не поняла, что он имел в виду. Наверно, это плохо, что они оказались вместе в постели (по крайней мере, она так думала, прочищая себе мозги под душем), но никакой катастрофы, в общем, и не произошло. Не так ли?

— Ничего, переживем, — сказала Мэгги. — На то мы и взрослые.

— И я об этом же, — сказал Регги.

— Ну, брось. Не так уж все и плохо.

— Если бы. Я безнадежно влюблен в тебя, Мэгги. Долгие годы. Но не смел отважиться сказать тебе об этом.

Она снова вздохнула.

— Теперь у нас есть что вспомнить, — продолжил он, глядя вперед, словно в неотвратимость судьбы. — Наша маленькая тайна.

— Не говори так.

— Почему нет? Это же было, да? — спросил он, наконец взглянув на нее. Взгляд его не был сердитым, но в нем было нечто твердое, почти неумолимое. Она поняла, что ей нечем ответить на это. Она заплакала, ругая себя, хотя и осознавала, что это известный женский прием на все случаи жизни.

— Последнее время моя жизнь пошла кувырком, Регги. Со мной просто… все время что-то случается.

Она потянулась к его руке, но он убрал ее. Затем он вылез из постели и начал одеваться, находя предметы своего туалета там, где они были сброшены.

— Я еду домой, — сказал он, надев свитер.

Когда он выходил из комнаты, она осталась на месте, будто парализованная, с влажным полотенцем в руке. Она сидела так еще долго, словно разуверилась в своей способности передвигаться в пространстве, ничего не разрушая.

4 В борьбе с сорняками

Теперь Мэгги передвигалась по дому так, будто это была спорная территория, нашпигованная минами-ловушками. Казалось, что заминированы даже ковры. Перспектива вернуться в нормальное состояние забрезжила в ту минуту, когда она поняла, что фотосъемки сегодня не будет. А что будет завтра? Этот вопрос продолжал мучить ее даже тогда, когда Она спряталась, чтобы убежать от неприятно яркого майского утра, в комнате для рукоделия. Даже в этом самом надежном убежище было, тем не менее, что-то (возможно, крепкий английский чай), что продолжало держать ее на грани истерики и в конце концов заставило выбраться из дома на свежий воздух в сад, где можно было поковыряться в земле и рассадить многолетние растения на солнечной стороне за курятником. Она надела шорты цвета хаки, выгодно подчеркивавшие загар на ее ногах, старую джинсовую рубаху (когда-то принадлежавшую Кеннету), завязав ее узлом на талии, и приступила к работе. Как раз в этот момент появился Уолтер Фойерветер, направлявшийся к огороду лекарственных трав с тачкой, полной гранулированной извести. Мэгги вздрогнула.

— Извините, — сказал он. — Я не хотел вас испугать.

Она чуть помедлила, чтобы перевести дыхание, прежде чем ответить:

— Все в порядке. Я сегодня немного не в своей тарелке.

— Редко встречаю вас, — сказал он. Солнце светило как раз над его правым плечом, и Мэгги пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы разглядеть его. Он напоминал фигуру героического рабочего с плакатов 1930-х годов.

— Это год у меня такой… ненормальный, — сказала Мэгги.

— Сейчас-то все хорошо?

— О да, конечно хорошо.

— Вам нравится то, что я здесь понаделал?

— О, да. Хм, ну, хотя есть какие-то вещи, которые, по-моему, следовало бы обсудить.

— Выкладывайте.

— Да, ну…

— У меня у самого кое-что помечено. Давайте пойдем и по пути поговорим.

Мэгги взяла половину куста выкопанной рудбекии и завернула корни во влажную мешковину. Уолтер подал ей руку, помогая подняться. Ей трудно было определить: был ли этот жест особо галантным или просто сделан из вежливости. Это действовало на нервы, заставляя дрожать, невзирая на то что ярко светило солнце. Она потерла руки о пышную траву, чтобы стереть грязь, и потянулась за его рукой, удивительно мягкой, теплой и сухой.

— Нужно надевать перчатки, — сказал он.

— Я их забыла.

Какое-то время они шли молча через участок с саженцами, по решетке ограды которого вился, пробиваясь к небу, душистый горошек.

— Боб привозил водоросли с водохранилища Кэндлвудлейк. Он покупал их у кого-то в Шермане. Мы сваливали их в большую кучу за огородом для мульчирования.

— Вот почему блесны так часто попадают под почвофрезу.