Большие Надежды (СИ)

— Я ненавижу тебя, Стивен Джонс. — Он посмотрел прямо в упор. — Презираю всем сердцем твоё предательство и то, что ты из себя представляешь. Не буду скрывать, больше всего я хочу, чтобы ты сдох. Чтобы мучился, как мучились все, кого погубил испорченный тобой Щит. Чтобы выкашливал лёгкие, как делает Флор с тех пор, как ты бросил её на той площади посреди Бури. Чтобы сгнил в камере, куда попала она, защищая тебя. Тебя, Стивен Джонс. Не меня. Как видишь, я хочу много чего. Но ни одно моё желание не может идти вразрез с безопасностью Города. С тем, что я поклялся защищать. А потому я пришёл, чтобы помочь. Я расскажу всё, что знаю, и проведу в Город. Я не знаю, что будет потом. Не стану обещать, что проникнусь к тебе уважением или хоть что-то забуду. Скорее всего, я попытаюсь тебя убить. Но сейчас, каким бы ты ни был ублюдком, каким бы ни был ублюдком я сам, мне нужна твоя помощь. Взамен я попрошу лишь одного.

— Здесь не место для торга, Хант.

— Для тебя это почти ничего не будет стоить, — проговорил он медленно, хотя язык отчаянно не слушался.

Никогда прежде Артур не просил о чём-то подобном. Ха! Он вообще никогда ничего не просил. Обычно всё было наоборот. И Джонс об этом прекрасно знал, а потому молчал, наслаждаясь этим внезапным унижением противника. Мелочным, гадким, но, следовало это признать, он имел на него право. Наконец, Стивен пошевелился и повторил:

— Чего ты хочешь?

— Вы оставите в живых Канцлера. Для меня.

Джонс скрестил на груди руки и насмешливо поднял бровь.

— Нет.

— Это моё единственное условие.

— Нет, Хант. Канцлер должен быть публично казнён на площади перед Башней. Это не обсуждается.

— Серьёзно? Ты действительно думаешь изменить всё, начав вести себя так же? Значит, ты ещё больший идиот, чем я думал.

— Идеология не продаётся.

— Будто она у тебя есть. Ради бога, желание защищать какие-то свои интересы не даёт тебе права на бесконтрольную месть!

— Зачем он тебе?

— Это моё дело.

— Нет уж, Хант. Так не пойдёт. Не я затеял игру в откровенность. Так что будь добр, объяснись.

Джонс чуть прищурился, а потом оттолкнулся от стены и встал рядом. Он подошёл так близко, что Артур мог услышать его ровное дыхание, которое прервалось ровно на миг, прежде чем вернулось к прежнему темпу.

— Он мой отец.

Повисла пауза, а внутри Артура всё сильнее разливалось отвратительное чувство, из-за которого горчило на языке. Отец. Господи, будь они оба прокляты.

— Донор для фермы? Или… — Джонс замолчал, чуть прищурился, а потом отвёл взгляд и усмехнулся. — А я-то надеялся, что мне показалось. Только вот не понимаю — что с того, Хант? Резко раскаялся? Обнаружил в себе ген сострадания? Или просто завёл такую же живорождённую подружку?

Артур ничего не ответил. Какой смысл возражать на столь нелепые оскорбления. И, видимо, поняв, что спора не будет, Джонс сплюнул и мерзко поинтересовался:

— Флор знает?

— Да.

— Тогда поделись. Каково это, а? Каково убить собственную мать, Хант?

Джонсон хохотнул, но тут же едва слышно выругался, когда Артур медленно опустил голову и растянул губы в чудовищной улыбке.

— Так же, как и любого другого, — ровно проговорил он, пока правая рука отслеживала острый край Башни, что переходил в северный «зубец». Вот здесь стоял тогда тот самый помост… Палец упёрся в шершавую основу макета. — Три пальца вниз от линии челюсти, лезвие входит до характерного хруста. Руфь Мессерер была стандартным образцом человека.

— Чудовище, — выплюнул Джонс.

Да.

— Так ты согласен с моим условием?

— Зачем он тебе? — повторил Джонс.

— Хочу убить его лично. Это достаточный аргумент?

Но когда ответа так и не последовало, Артур поднял голову и взглянул на замершего рядом Стивена. Тот смотрел чуть прищурившись, прежде чем отвернулся и небрежно кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

И сразу стало понятно, что это ложь. Стивен явно попробует нарушить данное обещание, но пока выбора не было. А потому Артур вновь посмотрел на макет и указал на Башню.

— «Тифон» напрямую связан с разумом Канцлера, и его целью станут все, кто хоть как-то не вписываются в его идеологию об идеальном строе. Живорождённые, бракованные, недостаточно идеологически верные, слишком молодые, слишком взрослые… Все, кто по какой-то причине отклонились от нормы. Я не знаю, на какой стороне выступит Суприм, но не стал бы сильно надеяться на его лояльность к мятежникам. Он, скорее, уже бесчувственный гуманоид, который потерялся в созданных им же правилах, чем человек. Да, ему не нравится Канцлер, но вы не нравитесь ещё больше.

— А ты, видимо, его новый любимчик, раз столько знаешь? — хмыкнул Джонс, но Артур проигнорировал эту подколку.

— Таким образом, вариантов у нас очень мало. Вернее, всего один. «Тифон» нужно отключить одновременно с тем, как схватим Канцлера.

— Не выйдет, Хант. Мы уже думали об этом, и нас слишком мало.

Артур нехорошо усмехнулся, не отрывая взгляда от Башни, и тихо проговорил:

— Я буду с вами. Разве этого недостаточно?

Джонс помолчал, прежде чем поинтересовался:

— Ты войдёшь с нами в Город?

— Да.

— И в Башню?

— Да.

— Ты понимаешь, что придётся убивать своих?