Большие планы маэстрины

— Как погуляли? На каток ходили? Месье ректор, ну что же вы? Идемте скорее, мы ведь все равно уже возвращаемся. Хоть послушаем, что нового интересного в городе. Студенты наверняка уже везде были и все изучили, в отличие от нас, скучных.

Завязался разговор, как это обычно у нас случалось. Весело, интересно. Почему-то мы всегда или смеялись, или бурно дискутировали, если такие беседы случались.

Артуру Грессу я подмигнула, поймав его взгляд, и поманила рукой:

— Магистр, не повезете коляску? У меня страшно замерзли руки.

— Маэстрина, держите мои перчатки, — тут же вытащил из кармана и сунул мне в руки свои большие меховые перчатки один из парней. — Мне вообще жарко, как же это вы мерзнете?

— А у меня лапки! — покрутила я кистью руки в тонких кожаных перчатках, чем вызвала смех.

На территорию университета мы вернулись всей толпой, а потом еще недолго стояли неподалеку от входа и продолжали разговор, пока на нас не шикнул убирающий с территории снег уборщик. Мол, брысь отсюда, мешаете человеку работать и снег огромной лопатой сгребать.

Артур Гресс пребывал в задумчивости. Новостью смерть наследника рода Ноблей для него не была. Он сам принял в этом некое участие, что уж. Разумеется, никто этого не знает и никогда не узнает. Его связи позволили ему тогда остаться анонимным, но донести информацию о богатеньком молодом насильнике и убийце до… определенных людей. И он ни секунды не сомневался, что долго Маркусу не жить. Только вот не ожидал, что смерть его будет такой… говорящей. Ведь сначала тот пропал, об этом Артур еще успел тогда услышать. И думал, что Маркус Нобль так и сгинет в неизвестности, а его трупа никто не найдет.

Странно, что он пропустил, когда о страшной находке писали в газетах. Чем же был тогда занят, кроме своего пошатнувшегося и практически уничтоженного взрывом здоровья и припадков головных болей, когда даже моргать не можешь и мечтаешь умереть?

Мари подробностями не была шокирована, скорее озадачена. Впрочем, на ее месте удивились бы и все приличные дамы из высшего общества. Откуда им знать законы дна и преступного мира.

Насильнику отрезали гениталии. У убийц и воров тоже есть своя тайная гильдия и свой кодекс чести, хотя и непонятный другим.

Тому, кто влез в чужое дело и убил девушек, у которых были сутенеры, отрубили руки. Это прибыльное занятие, в столице нет ничейных проституток, у каждой имеются те, кому они платят за место и безопасность. А Маркус, похоже, убил нескольких из них.

И отрезали голову тому, кто посмел… Тут сложно. Это крайняя мера, вероятно, Маркус Нобль влез совсем уж туда, где ему и рядом проходить не следовало. Может, украл что, может, продал информацию о ком-то теневом…

Нет, его бы убили в любом случае, но иначе. Могли просто прирезать в подворотне или голову проломить, как это совсем недавно сделали с самим Артуром. Но Маркуса прикончили показательно. И оставили на видном месте. Все, кто понимал, послание считали и приняли к сведению.

Как бы маркиз Нобль ни бился, какие бы деньги ни сулил, никто никогда не найдет убийц его сына. Потому что просто не станут искать. Служители закона тоже знают символы казни королей дна.

Встреча с Людвигом Кассасом и беседа с Артуром Грессом заставили меня действовать. Как я уже говорила, я не из тех, кто откладывает решение проблемы с надеждой, что она как-нибудь сама рассосется. Жизнь доказывала раз за разом, что само по себе ничто никогда не налаживается, если ты как следует не приложил усилия. Не знаешь — узнай, не можешь сам — найми того, кто может.

Поэтому первое, что я сделала на следующий же день, сходила к законнику за консультацией по семейному и гражданскому праву королевства Изар. Пообщалась с этим достопочтенным дядечкой, а потом наняла по его рекомендации человека, который съездит в город, где жила бабушка Мариэллы и остался от нее дом. Недвижимость — это вещь крайне полезная для жизни. Но сама я не имела возможности отправиться туда из-за плотного рабочего графика. Если только во время зимних каникул, которые начнутся после сессии.

Проверила свои банковские счета, убедилась, что все идет просто отлично. Я успела восстановить те средства, что мне пришлось снять для организации пристойного облика при приеме на работу. А патентный поверенный меня несказанно обрадовал, сообщив, что нашлись желающие купить по некоторым моим идеям право пользования. Он это так назвал, а я не стала исправлять, что, вообще-то, это лицензионный договор. Пусть… Понятно же, что в этом мире к женщинам отношение снисходительное. Главное, что мне будут денежки идти. А я денежки люблю.

И нанесла я визит в издательство местной газеты. Довольно крупной, кстати. Не как столичная, конечно, но весьма, весьма.