Большие Поляны

— В самом деле, хорошо бы снять эту заботу, дать людям в достатке плодов огородных... Но вот тебе и третье «но»: не покроешь ты картошкой стоимости строительных работ, не равноценная сделка.

— Нынче не покроем, будущим урожаем покроем. А что не хватит — деньгами доплатим, не такие уж мы бедные, как из города кажется. Так что все ваши «но» несостоятельны.

— Ишь ты, как разошелся! — улыбнулся Васенин, удивляясь напористости председателя колхоза. Уфимцев ему определенно нравился, по душе было и его предложение, стоило о нем подумать. — Должен сознаться, тут от одного меня мало что зависит, надо посовещаться с товарищами. Да и не знаю еще, как руководство треста воспримет твое предложение... Давай так договоримся, — сказал Васенин, подходя к поднявшемуся Уфимцеву. — Зайди ко мне часика так в четыре. Тогда все и решим, получишь окончательный ответ.

На том они и расстались...

На второй день Уфимцев подписал договор с плодоовощторгом на поставку трехсот тонн картошки, обменялся письмами с трестом «Промстрой» о строительстве в колхозе «Большие Поляны» типового коровника из материалов и силами треста.

7

Дни стояли теплые, сухие — наступило бабье лето. В чистом воздухе виделось далеко и резко, лесные колочки казались нарисованными среди черной пахоты. Уже начали багроветь осинники, желтизна прихватила траву, позолотила березы на опушках. Утренники выпадали холодные, но без инея. По ночам над селом летели дикие гуси, их негромкий гогот вызывал в людях неясную грусть о прошедшем лете.

Колхоз выполнил обязательства по сверхплановой продаже зерна, но работы в полях еще продолжались. Приступили к уборке овса — несмотря на прошедшее ненастье, он хорошо дозрел.

Попов и Уфимцев были довольны, получив первые бункеры овса: будет чем встретить зиму! Они стояли у кромки поля, наблюдая за работой комбайнов. Попов обвел взглядом поле — овес был высок, по грудь, стоял такой плотной стеной, что, казалось, сквозь него не пробраться.

— Какая красотища! — не удержавшись, воскликнул он.

— Тут не одна красота, Алексей, тут молоко и мясо. Разве ты их не видишь? — спросил, посмеиваясь, Уфимцев. — Вот только маловато посеяли. Надо было гектаров сто. Тогда бы все наши дыры в кормах были заделаны.

— Все-таки неплохую я специальность приобрел, — сказал Попов, не обращая внимания на слова Уфимцева. — Что может быть лучше, чем растить хлеб? Ведь хлеб дает жизнь людям!.. И когда видишь поля ржи, пшеницы или вот этот овес, понимаешь, что делаешь самое главное дело на земле.

Он, волнуясь, вытащил из кармана расческу и, сняв берет, стал причесывать свои непокорные волосы.

— Ты стихи, случаем, не пишешь? — спросил Уфимцев.

— Пишу... А что?

— Оно и видно... И про овес пишешь?

— И про овес пишу.

— Разве в техникуме тебя не отучили от овса? Не читали лекций, что овес — культура архаичная, его надо исключать из севооборота?

— Читали, — пренебрежительно произнес Попов. — Показать бы этим лекторам наш овес...

Вернувшись в контору, они зашли к Стенниковой, хотелось еще раз прикинуть, как у них обстоит с зерном после выполнения обязательства.

У Стенниковой сидел Векшин. В последнее время вел он себя при встречах с Уфимцевым так, будто не имел с ним никаких конфликтов, словно не он настраивал колхозников против председателя. Был шумлив, разговорчив, весел.

Наступал вечер. Солнце подкатилось к окну бухгалтерии, в комнате стало светло и солнечно. Уфимцев с нескрываемым нетерпением смотрел на Стенникову, подбивавшую баланс зерна, ждал результатов.

Подсчеты не обрадовали его. Оказалось, остатки продовольственного зерна так малы, что их не хватит рассчитаться с колхозниками.

И сразу потемнело в глазах Уфимцева.

— Много не хватает? — с трудом выдавил он.

— Примерно по полкилограмма, если брать годовую сумму трудодней.

«Вот тебе и прогнозы! Не выдать колхозникам обещанных двух килограммов — значит, подорвать у них веру в колхоз, в свою способность руководить».

— Ненастье... К тому же техники мало, — сказал Попов. — Была бы техника, убрали бы без потерь, мог быть даже резерв... Но погоду планировать нельзя, количество техники тоже, она, как и погода, от нас не зависит. А вот обязательства по сверхплановой продаже... Тут мы поторопились с цифрами, Георгий Арсентьевич.

Он сидел подле Векшина, по-мальчишески раскачиваясь на стуле. Векшин слушал его, улыбался в бороду.

Уфимцев вспомнил, как на парткоме определяли обязательства их колхозу. Не знает этого агроном. Хорошо, что решили убрать овес на зерно, а то теперь не только хлеба на трудодни — и зернофуража ни грамма не было бы, пришлось бы, по примеру Позднина, сдавать скот в мясозаготовки.

Пока он раздумывал — Векшин исчез. Как он ушел и когда. Уфимцев не заметил. Он не успел додумать до конца, что Векшин, конечно, теперь воспользуется фактом нехватки зерна для колхозников, как в комнату ввалилась строительная бригада во главе со своим модным бригадиром.

— Можно к вам? — вежливо спросил Семечкин, хотя бригада уже вошла и люди рассаживались на свободных стульях, а то и прямо на столах.